— Раз, — палец лёг на курок. — Два…
— Сделаешь это и…
Я нажал на спуск. Вырвавшаяся из ствола пуля вонзилась Сарновскому в предплечье, и тот, зашипев, схватился за руку. Зарычал, зажимая кровоточащую рану, обернулся к своим людям. Один из спецназовцев держал его на прицеле, другой нацелил ствол на водителя. Вытащить Лиану им ничего не стоило, но рядом с ней находился верный пёс Сарновского. Не дай Бог тот решит напоследок…
— Приказывай, — процедил, ощущая, как бурлящая внутри ярость перерастает в бешенство.
В эту минуту я понимал, что готов оскалиться и, словно хищный зверь, впиться в горло своему врагу. Он тронул моё. Мою женщину. Мою, чёрт возьми, женщину!
— Приказывай, Сарновский! Или прикажу я.
Сдавив рану сильнее, он сжал зубы. Поколебался ещё мгновение, а после рявкнул, сверкнув глазами:
— Михаил, отпусти шлюху!
Бешенство ударило меня по нервам. Смертный приговор Сарновский подписал себе ещё очень давно, в тот момент, когда тронул девчонку, после ставшую безумием Алекса, но теперь… Стоило Лиане, всхлипывая и спотыкаясь, оказаться на улице, лес огласил ещё один хлопок. Вторая пуля в то же предплечье.
— Сукин сын! — взвыл ублюдок. Зашипел, покачнулся.
Я видел, как спецназовец, подхватив Лиану на руки, передал её Вику. Мельком бросил на них взгляд. Она смотрела на меня: огромные окружённые частоколом мокрых ресниц голубые глаза… В глотке встал ком, сердце сжалось. Ладонь её была выпачкана кровью, стопы ног… Обезумев, я выпустил несколько пуль в стекло сарновской иномарки. Конечно же, оно было бронированным, и прикончить сидящего за рулём мне не удалось, но это было делом времени. Человек, которому я доверил свою девочку…
— Ты покойник, — зашипел Павел. Во взгляде его ясно читалось понимание того, что осталось ему недолго. Прозрачные глаза сверкали хищной злобой. — Так же, как твой брат. В Грате свои правила, Алиев, и…
— В Грате мои правила, — отрезал я. — Мой брат придёт в себя.
— Твой брат никогда не придёт в себя, — на лице его появился оскал. — Не стоило ему лезть в мои дела. Мы могли бы заключить договор, но… — не договорив, он поморщился и мотнул головой.
Я прищурился. Авария, в которой пострадал Руслан, всегда казалась мне слишком странной. Всегда до отвращения аккуратный на дороге, он не справился с управлением на загородной трассе и протаранил заградительное ограждение. Многочисленные операции, дорогостоящее лечение. Мы никогда не были друзьями, тем более, не питали друг к другу глубокой родственной любви, но…
— Так это ты, — процедил я.
— Я, Алиев, — глядя мне в глаза, проговорил он. Ярость внутри меня смешалась с бессилием. Я столько раз сталкивался с мразью, по вине которой мой брат вот уже два года живёт лишь за счёт поддерживающих его жизнь аппаратов. Чернота заволокла сознание, каждый нерв натянулся. Сарновский понял это, и на его лице отразилось удовлетворение. Зная, что вот-вот отправится на тот свет, он делал всё, чтобы отравить мою дальнейшую жизнь.
Я слышал, как отъехала машина — Вик увёз Лиану, слышал, как выругался стоящий чуть позади меня Алекс. Должно быть, его желание разрядить обойму было немногим меньше моего собственного, но оба мы понимали — это право принадлежит мне. Стоя друг напротив друга, мы с Сарновским смотрели друг другу в глаза. Людей его выволокли из машины и держали под прицелом. Лиана… Я вспомнил её полные слёз глаза, покрытые пятнами крови стопы. Бледное, лишённое эмоций лицо брата…
— Твой брат труп, Алиев, так же, как и…
Зарычав, я одну за другой выпустил четыре пули. Рядом прогремело ещё три выстрела — прощальный привет Сарновскому от кнопки Алекса. Кровь разлетелась брызгами, рубашка стала багряной. Каждый выстрел был смертельным, но мне было мало, и я жал на курок до тех пор, пока обойма не опустела, а на плечо мне не опустилась тяжёлая рука Алекса. Павел Сарновский распластался в луже крови на капоте собственной машины, в метре от него с дыркой во лбу лежал водитель. Тяжело дыша, я опустил пистолет. Опустошение, вот и всё, что я чувствовал. Ярость, адреналин и звенящая, тупая пустота. А внутри лишь одно: Лиана. Закрыл глаза и представил её. Золотистые волосы, лёгкий запах… Хотелось уткнуться в её шею и забыть всё, что только что произошло, вообще всё, что было до неё. Но…
Обернувшись, я глянул на Алекса. Тот с пренебрежением и отвращением глянул на капот машины, после перевёл взгляд на меня. Я качнул головой. Слов не осталось, но Алекс, судя по всему, говорить ничего не собирался. Прищурился, сплюнул под ноги и, развернувшись, пошёл к стоящему чуть поодаль внедорожнику.