Голос его словно бы вернул меня в реальность. Собравшись, я неловко прижалась к нему, ощущая скованность, коей никогда не испытывала с Ренатом. Даже в первые наши встречи это было что-то другое. А тут… Всё во мне буквально сигналило: не твой, не тот, чужой.
Пронеся меня по коридору второго этажа, Вик открыл одну из комнат.
— Это гостевая спальня, — пояснил он на мой вопросительный взгляд. — Рядом, комната Рената.
— Он скоро приедет? — вопрос, задавая который, я понимала, что вряд ли получу ответ. Но мне нужна была точка опоры. После всего ужаса, что случился, мне нужно было что-то надёжное, точное, от чего бы я могла оттолкнуться или к чему стремиться.
— Не знаю, — терпеливо отозвался Вик. Выдохнув, я кивнула. Он же добавил: — Горничная принесёт тебе что-нибудь переодеться и поможет обработать раны.
— Я сама.
— Что сама?
— Сама обработаю, — посмотрела на него прямо, после устало опустила плечи. — Не хочу никого видеть.
Укутанная в халат, я сидела на постели. Стопы, колени, ладони… Ноющая боль не давала провалиться в забытье, хотя сознание так и балансировало где-то на границе. Вик предлагал вколоть обезболивающее, но я наотрез отказалась. Боялась уснуть и пропустить момент, когда приедет Ренат. Прислушивалась к раздающимся с улицы звукам, к голосам, но ничего не менялось. Полчаса, час, два…
Кажется, я всё-таки задремала. Не знаю, что разбудило меня, но, вскинув голову, я столкнулась взглядом со стоящим в дверях комнаты Ренатом. Дёрнулась, нервно опустила ноги на пол и тут же вскрикнула. Он подался ко мне, остановился в паре метров. Мрачный, какой-то помятый. В глазах — холод. Как будто чёрный-чёрный кофе со льдом. Черты лица казались необычно жёсткими, заострёнными, под глазами — тёмные круги.
— Ренат… — только и смогла выдавить я. Встала, не обращая внимания на израненные стопы, бросилась к нему.
Он не двигался с места. Только на миг прикрыл глаза.
— Ренат, — обхватила его, посмотрела в глаза.
Рука его твёрдо легла на мою поясницу, поверх огромного, совсем мне не по размеру халата. Я чувствовала, как глаза стремительно наполняются слезами, как перехватывает дыхание. Чувствовала его рядом, его крепкие руки, его запах и тонула… в нём, в понимании, что то ощущение облегчения, что я испытала прежде, не идёт ни в какое сравнение с тем, что я чувствую сейчас. Меньше суток прошло с тех пор, как он пришёл в зал, как мы занимались там… сексом? Или… Да какая разница?!
— Слава Богу с тобой всё в порядке, — прошептала я дрожащим голосом. Потянулась к нему, коснулась лица, очертила скулы, губы. — Как же я боялась….
— Не стоило. — Он смотрел мне в лицо, и я не могла понять, что не так. Качнула головой. Как это не стоило? С губ слетел выдох, похожий на стон.
Прижалась крепче, подалась вперёд, обхватила его за шею. Губами по твёрдому подбородку, по тёмной колючей щетине.
— Лиана… — сипло выдохнул он, пытаясь убрать мои руки. Я уцепилась ещё крепче. За ворот рубашки, всем телом к нему.
— Как же я боялась, что ты не вернёшься, — признание, само вырвавшееся из меня. Может быть, слишком откровенно, но… Сейчас я не могла иначе.
Опять прильнула к губам. Он не отвечал, и это доводило меня до отчаянья. Пальцы сжались до боли, рана на ладони заболела. Кажется, снова выступила кровь, но… Наконец он собрал в горсть халат на моей спине. Порывисто, жадно смял губы. Я почувствовала его язык, его напор и, откликаясь, едва не задохнулась в потребности быть с ним, в собственной жажде быть его. Он сминал меня, а я подчинялась, наслаждалась этим. Жёсткие толчки языка чуть ли не до горла, сладко, больно и ненасытно. Он не давал мне ни секунды, не мгновения. Беспорядочно шарил руками по спине, гладил, стискивал меня, а я захлёбывалась чувствами.
— Перестань, — рыкнул он, выдыхая жарко, тяжело. Собрал мои волосы, сжал, отпустил. Перехватил мою руку. — У тебя кровь…
— Не важно, — откликнулась я, ища его губы. Выдернула руку и обтёрла о халат. — Тебя… тебя хочу, слышишь? Всё остальное…
Из его нутра вырвался рык. Шаг ко мне… Ещё один вместе, к постели. Я ощутила, как матрас упирается мне в ногу, присела, потянула Рената на себя, за собой. Пальцы уже перебирали пуговицы его рубашки. Не глядя, судорожно, я расстёгивала их, пропуская некоторые и после снова возвращаясь к ним. Его щетина царапала мою грудь в распахнутом вороте халата, губы его касались ключиц. Перехватив мою руку, он поцеловал рану на ладони, прошёлся по ней языком, слизывая кровь. Я задрожала. Больно и сладко… Живот скрутило желанием, по телу прошлась дрожь — острая, сильная. Я не понимала, что чувствую. Что-то неведомое мне прежде, животные инстинкты, неподдающиеся человеческому разуму. Одна потребность — быть с ним, чувствовать его, быть в его власти, под ним, подчиняться ему.