У шефа удивительный нюх на все, что делает из одного доллара два. Маленький латиноамериканец с европейским паспортом оказался, как ему рассказал Хорст, «золотой жилой» для фирмы. Он очень скоро отработал все затраты, вложенные шефом на его «спасение», и начал приносить чистую прибыль…
Эта лиса Хорст тоже полез в инженеры. Работает в лаборатории вместе с Айресом. Корчит из себя ученого! А ему, Лайну, всегда доставалась работа погрязнее. Кто он, Лайн? Руководитель специальной комиссии «Отдела промышленной информации»! Хм! Уж он-то знает, что красивые вывески, прикрывающие нужник, не сделают его чище. Вся эта «информация» очень часто сводится к расправе с неугодными хозяину людьми, к постоянным попыткам насолить, напакостить конкурентам… Теперь его взяли сюда. Повысили, если верить Хорсту… Наверное, такое же вранье, как все, что говорит этот тощий хорек. Очевидно, и здесь затевается какое-нибудь грязное дело и нужен человек, умеющий молчать так, как умеет молчать он, Лайн. Что ж, он убедился давно, что молчание - золото, а разговор порой стоит жизни…
- Хелло, старина!
Лайн вскочил и увидел Хорста, снимающего руку с выключателя.
- Пошли! Уже рассветает. Я покажу вам кое-что! Лайн подошел, заталкивая в задний карман брюк
пистолет. Взглянув на его угрюмое лицо, Хорст заметил миролюбиво:
- Я же сказал вчера, что не надо подходить к стене, а все остальное настолько безопасно, что эту игрушку, - он ткнул пальцем в пистолет, - можно оставить дома.
- Мне не мешает,- отозвался Лайн.
Шагах в десяти от ворот они увидели лежащего в траве человека, уткнувшегося головой в кусты, и поодаль садовника, подошедшего, очевидно, тоже только что.
Человек по всем признакам, был мертв.
- Идите отдыхать, - обратился Хорст к садовнику.
- Обыкновенный воришка, им займется полиция.
Лайн шагнул было вперед, но Хорст удержал его.
- Подождите, затопчем следы.
Труп лежал в какой-то неестественной позе на боку. Колени мертвеца были прижаты к животу, а раскинутые руки судорожно цеплялись за землю. В окостеневших кулаках осталась, вырванная с корнем, с силой стиснутая трава. Гримаса боли исказила черты лица умершего.
Полицейские, вызванные Хорстом, уже звонили у ворот.
Прибывший с ними врач принялся бесстрастно осматривать и ощупывать труп, а агенты, мельком взглянув на жертву, перестали интересоваться ею, и, словно ищейки, стали осматривать каждую примятую травинку, любой, едва заметный след, оставшийся от недавней борьбы, закончившейся для одного из участников столь печально. Сейчас Лайн подумал об этом.
Врач как будто подслушал его мысль:
- Вот она, арифметика, - сказал он, кивнув на мертвое тело - один плюс один, плюс борьба за существование равняется одному!
- От кого или от чего, черт побери, окочурился этот бедняга? - спросил его Лайн.
- Взгляните, - пригласил врач, - проколот насквозь. Как бабочка булавкой…
Лайн увидел на левой стороне груди, чуть ниже соска, совсем маленькую ранку с запекшейся капелькой крови. Два таких же укола врач обнаружил на спине убитого.
Хорст что-то сказал полицейскому комиссару, и приехавшие направились к машинам, унося с собой мертвеца.
Хорст поманил Лайна и направился к домику.
- Скоро должен появиться Айрес, - сказал он, - я должен кое-что передать вам.
- Никак не могу отделаться от мысли, что я где-то видел этого человека, - пробасил Лайн, вопросительно взглянув на шагавшего рядом Хорста.
- Это Пашкис, механик Айреса, - ответил тот, помедлив. - Об этом никому ни слова' - жестко добавил Хорст. - Его хозяин тоже скоро уйдет от нас. Очень скоро.
Айрес появился раньше, чем они ожидали.
Лайн молча сжал в своей огромной лапе тонкие пальцы приехавшего, а Хорст, любезней чем обычно, засуетился, встречая гостя. Тот, сдержанно ответив на приветствия, направился к аппарату.
- Да,- спохватился Хорст,- поздравляем с высоким назначением!
- Радости пока мало,- отозвался Айрес.- Придется работать на военное ведомство, а вы знаете, как я отношусь к ним.
- Наука - везде наука. Разве ее законы, выводы и конечные результаты зависят от того, где их выкопали и кто выкопал?
- Меня интересует также, для каких целей выкопали. Боюсь, вы не поймете меня, Хорст. Для вас соблюдение высоких моральных и гуманистических принципов в отношениях между народами - фикция. Для меня - убеждения. И когда видишь, что результаты твоего труда используются во вред людям, расширяют трещину, расколовшую мир, опускаются руки.