Не слишком ли примитивна такая формула? Пожалуй; но если даже так, она всё же раскрепощает слишком щепетильные умы, даёт им свободнее вздохнуть и не винить себя в унылом, постыдном повторе или даже в неумышленном плагиате. С другой стороны, назвать «Улисса» результатом одной из ветвей многократных римейков «Одиссеи» было бы более чем спорно, да и как-то неловко… Но всё же тезис о римейке как методе и средстве бесконечного осознания величественных, незыблемых архаических основ, несомненно, близок к истине.
*
В рождественские дни 1950г в доме моего друга детства было тихо и покойно: родители ушли в гости, и дома была одна бабушка. Электрического света, как это часто случалось, не было. Бабушка отвела нас на кухню послушать, как в потёмках тихонько хрюкают два маленьких поросёнка под печкой, и ушла молиться. На кухонном столе в тёплой темноте сказочным жемчужно-лунным сиянием светилась четверть кочана квашеной капусты: прямо на неё через окно падали пронзительно-серебряные лучи от ледяного месяца.
В тот вечер мы украдкой, впервые в жизни, отведали водки, и мне до сих пор кажется, что закусывал я не самой капустой, а её восхитительным холодным свечением. С тех пор я люблю вкус водки.
*
Воистину, не святой ли долг вежливости каждого мужчины деликатно, но совершенно определённо, дать понять женщине, что она желанна, желанна им здесь и сейчас! Как они благодарны за такое откровение, как чувствительны к нему! На этом основан истинный кодекс этикета общения с женщиной.
*
Черты лица по-настоящему красивой женщины должны обладать оттенком некоторой резкости, отражающей скрытую силу её личности. Одному человеку этот лик может показаться архаично-варварским, всплывшим из глубины веков; другому, наоборот, – идеалом грядущего, ещё не достигнутого представления о женской красоте, основанном на преклонении перед уникальностью материнства.
*
В течение всей взрослой жизни, когда передо мной оказывается идущая женщина, я каждый раз вспоминаю урок, данный мне, семилетнему мальцу, безногим инвалидом ещё во время войны. Он был отцом девушки, снимавшей у мамы (у нас) угол, – она училась в Шуйском пединституте. На фронте уцелел, а нам рассказывал, что "фашисты мигом отстрелили мне ногу аж по живот". Жил он в деревне Перемилово, недалеко от Шуи. Как-то раз зимой он и его деревенская соседка приехали в Шую по делам, заодно и навестить дочерей. Приехали на колхозных подводах, попросту на розвальнях; у него в сани запряжён был жеребец, у неё – кобыла. Когда, наскоро погостив у нас, собрались уезжать к себе, инвалид взял меня "прокатить до выезда из города". Усаживаясь в сани, я спросил его, поедем ли мы первыми или вторыми?
– Конёво дело, вторыми! Вперёд всегда пускают кобылу, за ней жеребец держит путь послушно и с интересом, а почему – подрастёшь, тогда поймёшь!
*
Средний русский человек нашего времени (начало 2000-х) глубоко беспринципен, умён и глуп, любопытен и безразличен, добр и жесток, алчен и щедр одновременно – по обстоятельствам. Он не плохой и не хороший сразу, именно сразу. Он ни во что не верит. Он считает, что правда – это наиболее подходящая для текущей конъюнктуры версия, а справедливость – это выгодное распределение добычи. У него нет (они стали ему смешны) политических пристрастий. Он не осуждает пороки в других и лелеет их в себе. И из таких кирпичей будет складываться новый русский дом.
*
Когда мы с женой оформляли её инвалидность, в одном из "окон" молодая женщина-чиновник вместо ответа на мой уточняющий вопрос злобно выкинула наши документы, и, сказав «Я своё дело сделала!» замкнула окошечко изнутри. Мы продолжили хождение по окнам; в последнем из них дама средних лет благожелательно сообщила нам, что всё, оформление закончено, и спросила: есть ли у нас какие-либо вопросы? Я ответил:
– Всё в порядке, спасибо. Теперь у нас всё есть: ветеранство, пенсия, инвалидность. Только вот не хватает маленького ребёночка, чтобы любить его, ухаживать за ним и играть с ним. Вы таких не выдаёте?
За несколько мгновений она сначала удивлённо подняла брови, затем поняла, рассмеялась и вдруг… сочувственно прослезилась…Видно, на фоне нашей, ей почудилась своя старость.
*
Существует в нашем великом русском языке два понятия, коренным образом отличающиеся друг от друга: дурак и мудак. Герой наших сказок Иванушка-дурачок, – это наш брат, хитрован, свой человек. Это наше родное, семейное, почти ласковое, в одном случае соболезнующее, а в другом и вовсе поощряющее. Это может быть просто глупый человек, но может и совсем наоборот, что-то вроде Дубровского, или Дон-Кихота, то есть человека необдуманного, невыгодного самому себе геройства. Или кто пьёт без меры, а потом режет правду-матку. Или тот, кто простил жене измену, потому что любит. Так что от понятия дурак надо отмежеваться – оно благороднее, роднее, и очень уж дорого, национально.