Комментарий к Глава 12. День третий, или странная дружба
Редактируем дружно, люби друзи, ибо спешила выложить и не уверена, что текст вычитан до идеала.
И спасибо тем, кто терпеливо ждал, пока у меня дойдут руки до этой работы. Надеюсь, мне удалось вас порадовать!
Лиз, ты помнишь, что обещала поделиться ожиданиями к этой главе? Я жду в личку)
========== Глава 13. Хорошо возвращаться домой ==========
Таня с облегчением опустила чемодан посреди комнаты и, скривившись, помассировала правое плечо — кажется, она потянула мышцу, пока затаскивала свою неподъемную ношу на четвертый этаж. В прошлый раз, когда поработать бесплатным грузчиком вызвался Бейбарсов, процесс транспортировки её вещей прошел куда быстрее и комфортнее. Девушка нахмурилась, заметив, что вновь мыслями вернулась к брюнету. А от них следовало бы избавиться и как можно скорее, хотя бы до тех пор, пока не удастся разобраться в себе — Гроттер так и не поняла, что же именно её расстроило сильнее: то, что она в пьяном состоянии чуть не отдалась парню, или то, что он отказался от секса с ней. В первом случае она была бы редкой дурой, зная про репутацию уже-не-соседа, а во втором — всё той же дурой, но еще и недостаточно красивой, чтобы заинтересовать даже не самый трезвый мужской организм.
Сбежать из квартиры оказалось не слишком сложно. Глеб спал мертвым сном после бурной ночи, и всё, что потребовалось, это тихонько собрать вещи и не хлопнуть дверью. Теперь Таня стояла посреди их с Аней скромной комнатки в общежитии и чувствовала, что одиночество и жалость к самой себе захватывают её с головой.
Жалеть себя она не привыкла и еще больше ненавидела, когда её пытались жалеть другие. Тане всегда казалось это унизительным, словно ей говорят: «Эй, подруга, ты достаточно настрадалась, а сейчас я еще и покажу тебе, насколько ты ниже меня, раз не в состоянии справиться со своими проблемами сама». Исключение составляла разве что Анька — только та и утешать толком не умела, переводила всё в шутку или прямо говорила даже совсем неприятную правду. И первое, и второе бодрило рыжую гораздо лучше, чем поглаживания по плечу и неискреннее «Всё будет хорошо». Она и сама знает, что станет лучше, но вот только не видела ни одного человека, которому от этих слов действительно становилось бы лучше.
Одиночества она тоже никогда не боялась — в отличие всё от той же Морозовой, Гроттер ничуть не расстраивалась возможности остаться одной и провести время в тишине и покое. Быть может, потому они и пронесли свою странную, поражавшую окружающих дружбу сквозь годы, ссорясь лишь по пустякам и не слишком надолго.
И в тот день, когда они узнали, что поступили в один университет, а затем и то, что будут жить в одной комнате (верить в случайность не получалось — зато вполне удавалось в то, что руку к их соседству приложили временами не в меру активные родители Морозовой), Таня впервые испугалась, выдержит ли их дружба то, что они будут вместе слишком часто. Ей нужно было свое пространство, свободное даже от лучшей подруги, а Анька временами становилась чудовищно нетактичной и нечувствительной к подобным нюансам душевной организации самой Гроттер. Рыжая слышала, что отношения многих людей, даже самых близких, не всегда выдерживают прелести банального быта и совместного проживания. Но каким-то чудом им удалось избежать разрушенной дружбы — первые недели они и правда были неразлучны, но к тому времени, когда Таня начала уставать от постоянного общества болтливой, саркастичной и не в меру пытливой подруги, та вдруг обзавелась новым парнем (которого, впрочем, бросила спустя всего неделю), а с ним — и кучей новых знакомых, желающих урвать хоть кусочек внимания этой яркой особы. Так что постепенно у каждой из подруг появилась собственная жизнь и докучать друг другу временами просто не хватало времени.
Таня тоже погрузилась в новый мир университетской жизни и, зачастую куда более интересные, вселенные книг. И её хрупкое душевное равновесие было в идеальной гармонии до того мгновения, когда она попала в плен карих глаз в парке. Чертов Бейбарсов!
Так продолжаться не могло. Таня решительно вытащила из общего шкафа рюкзак, бросила в него самые необходимые вещи и выскочила из комнаты, оставив только записку на кровати подруги: «Уехала к маме, телефон отключу, так что звони на её номер. Т.»
***
Вокзалы Таня ненавидела всей душой. Грязь, толкотня, запахи — все это вызывало в неё едва ли не первобытный ужас, смешанный с отвращением. Стоя посреди людской толпы, огибающей её в своём хаотичном, только ей понятном порядке, рыжая чувствовала себя не практически взрослым и самостоятельным человеком, а маленькой потерявшейся девочкой. Отчаянное желание сбежать отсюда как можно дальше пришлось перебороть — хотя Гроттер едва не поддалась искушению, но это значило бы вернуться в общежитие и остаться со своими мыслями наедине. Второй вариант пугал еще даже сильнее, чем вокзал.
Постепенно ужас и отвращение вытеснила привычная и предсказуемая вокзальная паранойя, что стоит хоть на миг отвлечься, и из сумки вытащат телефон, деньги и документы — как по отдельности и в произвольном порядке, так и всё вместе. Потому Таня покрепче вцепилась в рюкзак — а на деле обняла и прижала к груди — и двинулась вглубь холодного и шумного здания, наметанным глазом стараясь определить, к какой из касс очередь меньше.
Спустя уже всего пол часа она опустилась в потрепанное кресло электрички и засунула в уши наушники, отгораживаясь от всего остального мира. Пропущенных на телефоне не было, отчего Таня испытала смутной разочарование — пусть она сама решила, что эти отношения ей не нужны, и сбежала, едва забрезжил рассвет, но, как и всякой девушке, ей хотелось, чтобы даже отвергнутый кавалер продолжал страдать в одиночестве без неё. С другой стороны, было всего одиннадцать утра, а за недолгое соседство с Бейбарсовым Таня успела уяснить, что это всё еще беспросветная рань.
Решительно отодвинув в сторону мысли о брюнете, она набрала знакомый номер и улыбнулась в трубку, теребя проводок наушников:
— Привет, мам. Как дела? — Когда рядом опустился полноватый мужчина в потрепанной куртке, Таня брезгливо отодвинулась подальше, чтобы случайно не прикоснуться к нему. — Я приеду, ты не против?.. Нет, не надо забирать, сама доберусь. Нет, всё хорошо, — она чуть отодвинула телефон от рта, чтобы сделать глубокий вдох и выдох, и вымученно усмехнулась: — правда. Я скоро буду, ждите.
Таня отключилась и нахмурилась, прогоняя непрошенные слезы. Она ведь не барышня из романов, страдающая от несчастной любви — да, она по глупости увлеклась Бейбарсовым, в которого влюбляться было строго противопоказано во избежание разбитого сердца и рева в подушку по ночам. Но, по сути, что произошло? Она чуть не поступила как те девушки, судя по разговорам в универе, которые остаются у Глеба на ночь, а утром, поспешно собрав вещи, уходят, даже не выпив кофе. И общество сплетников мгновенно разделялось на два лагеря: одни винили брюнета за поруганную честь очередной из целого списка доверившихся, другие упорно твердили, что Бейбарсов ей ничего не обещал. Спустя неделю или две слухи утихали, а воюющие стороны вновь объединялись в ожидании очередного повода потрепать языками.
Во всем этом Таня не понимала только того, почему же она оказалась исключением. Брюнет активно проявлял к ней интерес и не раз намекал на то, что в его постели можно не только спать, но едва они перешли грань дружбы и приблизились к тому, чем он изводил её трое суток, как Глеб отступил — да сбежал, если быть совсем откровенной. И рыжая никак не могла понять, это с ней что-то не так или с Бейбарсовым.
Долгожданного звонка, который девушка скорее всего сбросила бы, так и не было, и Таня, разозлившись на саму себя, включила авиарежим, воткнула наушники в уши и отвернулась к окну. По законам жанра, там должен был идти ливень, крупными каплями быстро стекая по стеклу. Но на небе были только тучи, причем несшие скорее первый снег, чем дождь, а в наушниках играла какая-то неприлично веселая для такого настроения песня. Надо было брать себя в руки, иначе маминых расспросов не избежать — кажется, она что-то заподозрила только по их короткому разговору, а что будет, если её дочь приедет в таком расположении духа, было даже страшно представить. Потому Таня коротко и слабо улыбнулась сама себе и, не выключая музыку, уткнулась в роман, чьим главным достоинством было то, что главный герой был блондином. Тоже наталкивает на мысли, но от этих хотя бы куда легче избавиться.