Будто прошлое поворошил, что-то зашевелилось в моей памяти, то, что я усердно прятала в глубине души, храня в забытьи даже от самой себя. Было и у меня в жизни такое, что вызывало смущение, наливаясь алым цветом на моих щеках, от чего сердечко ускорялось и сладко замирало. Постыдное и чутко хранимое, которое я желала забыть и боялась, что оно сотрется из моей памяти навсегда.
И это связано с мужчиной, лица которого я не запомнила, потому что из-за давней травмы у меня получилось осложнение. Частичная лицевая агнозия. Я много лет не могу запоминать лица знакомых людей. Это моя боль и мой страх. Я помню только лица близких людей, и то, если долго их не вижу, могу забыть и не узнать при встрече. Этого я боюсь больше всего на свете.
Поэтому я всегда улыбаюсь людям, которые улыбаются мне, или машут рукой. Вдруг это друг или знакомый. Поэтому у меня в телефоне есть фотографии всех людей, которые имеют в моей жизни хоть какое-то значение. Я каждый день пересматриваю снимки родителей и друзей, брата. Под всеми снимками обязательно подписана краткая информация.
Например, под фото моего брата есть такая надпись — Илюшик, мой любимый старший брат… и если мне кто-нибудь рассказывает о моем брате, и я долго его не видела, то это не значит, что я не помню о нем совсем. Я помню, что у меня есть брат, помню его прическу, его татуировку на правом плече, его голос. Но не могу вспомнить черты его лица, и меня сразу окутывает паника.
Так что, возможно, что я пересекалась в прошлом с Филиппом, и забыла его лицо, а он обижен, почему то, рассказывает о своей жизни резко, будто вырывая слова из себя. Но вдруг его тон смягчается, и я понимаю, что неожиданно отвлеклась от его рассказа. Пошевелилась, взмахнула рукой, чтобы отогнать свои страхи.
— Когда родился Олег, мне стукнуло девять. Я его возненавидел сразу, орал он знатно. Полдома не могли заснуть от его воплей. Видать молока у матери не хватало. Через месяц визгов, она стала брать детское питание в молочной кухне. Уходила рано утром через день, пока я собирался в школу. И вот однажды не пришла домой. Ее сбило такси, когда она торопилась домой и боялась, что я опоздаю в школу… — любимый сорвал травинку и стал терзать ее зубами. Я придвинулась ближе, положила руку на его большую ладонь. — Мир замер тогда, я резко повзрослел. Батя уволился из армии, занялся бизнесом, стал открывать спортзалы в столице. Так стало больше свободного времени, сам себе хозяин. Ему друг помогал Сан Иваныч. Ты видела его тогда в фитнес-центре. Я продолжил и расширил дело бати. Теперь много спортзалов у меня, почти десяток, и не только в столице.
Фил рассказал, как воспитывали маленького Олега всем двором. Когда малышу исполнилось двенадцать лет, его отец умер от инфаркта. Это случилось совершенно неожиданно, на тренировке. Сильный мужчина, спортсмен, он никогда не жаловался на сердце. Похоронив его, Фил взялся воспитывать брата в одиночку.
Самому только исполнился двадцать один год, учился в институте международных отношений, подрабатывал инструктором в своем же спортзале. Через год он познакомился с моим братом, Адамом и Пабло, испанцем.
Однажды он пригласил к себе переночевать сокурсницу Риту, которая промокла под проливным дождем, а до дома ей было очень далеко добираться. Так и прожили год, Рита перестала совсем уходить домой, готовила, помогала братишке с уроками, убиралась, пока Фил был на работе. И они поженились. А еще через два года отец Адама предложил друзьям начать бизнес. Он помог с финансами и разрешениями разного рода, выкупил участок на берегу Атлантического океана в Доминиканской республике.
Строительство курорта продолжалось три года, Филипп, Адам и Илья вложили все силы в него, зато теперь это целый туристический городок, причем излюбленное место у русских туристов. Открытие праздновали грандиозно, я тоже присутствовала на банкете. Не забуду тот вечер никогда.
— И вот на банкете, по случаю открытия отеля, я встретил ее! Эта девушка была невероятно красивой в изумрудном длинном платье, со светлыми шелковыми локонами, спадающими на открытые хрупкие плечи, сверкающие молочной белизной. Она затмила всех девушек, которых я знал до этого, и мою жену в том числе. Я влюбился с первого взгляда! — Фил хитро смотрел на меня, ожидая, что я пойму о ком он рассказывает.
Я и поняла. Это я была в том изумрудном платье, и умудрилась привлечь не только его внимание. К сожалению. До сих пор помню цепкие похотливые взгляды подвыпивших мужчин на себе. Не знала, куда деваться от них. Один облезлый старикашка, противный с трясущейся головой и каркающим голосом, прилип ко мне основательно, оттесняя меня к открытой темной веранде. Даже бегством не спастись было. Я заметила поодаль своего брата, разговаривающего с друзьями, и помахала ему рукой, привлекая его внимание. Но Илья не заметил моих знаков, он развернулся и пошел куда-то. Зато заметил его друг, поднял руку в ответ и пошел в мою сторону.
Я с радостью бросилась навстречу другу моего брата, вцепилась в рукав черного элегантного пиджака и зашептала ему на ухо, чтобы он проводил меня до моего номера. И он проводил. А потом я не смогла его отпустить. Почему-то вдруг на меня нахлынула волна неконтролируемого возбуждения, я умоляла его остаться, не произнося ни звука, глядя в его графитовые сверкающие глаза и облизывая пересохшие вдруг губы. Сама себя испугалась, никогда такого себе не позволяла раньше.
— Ты помнишь? Я хотел уйти, а ты положила свою нежную ручку на мою кисть, которая держала дверь, намереваясь закрыть ее. Я понял твой взгляд и не смог его проигнорировать. Я забыл, что у меня есть жена, которая ждет меня дома. Мечтал лишь слиться с тобой в поцелуе, приникнуть к впадинке у ключицы, впитать твой изящный аромат… И я прижал тебя к стене, потом схватил в охапку, понес к кровати… Помнишь? Ты же не могла забыть!
Я помнила. Помнила всё, кроме его лица. Жалела и радовалась этому. А потом закрыла воспоминание в своей памяти, будто ничего и не было…
Глава 39
Вот и кончилась моя сказка… Жаль была такой короткой, но яркой и чувственной. Я даже забыла о своем изъяне, который много лет мешал мне построить семью. Даже Владимир, с которым я прожила полгода, не знал о нем, потому что мой дефект, это глубоко личное. А он не стал настолько близок мне, чтобы посвящать его в свои страхи и проблемы.
Да что там, я постепенно забыла и его лицо, живя с ним бок о бок. Потому что не разглядывала, замирая от любви, не пыталась вобрать в память черты лица. Я привыкла не удивляться, почему человек, который валяется на моем диване, незнаком мне. Я знала, что это мужчина, с которым я живу. Я узнавала его по голосу, по неряшливым футболкам и растрепанным засаленным волосам.
Но однажды мне удалось его удивить! Когда вышвырнула его из своей жизни, Вовочка всё не мог успокоиться, потеряв теплую уютную берлогу и сытный образ жизни. Приоделся, помылся и причесался, и явился к моему подъезду с чахлым букетиком осенних хризантем блекло-желтого цвета. Приехала с работы и неожиданно узнала, что мужчина с букетиком поджидает меня. Я всё не могла понять, чего хочет от меня этот мужик, голос которого я слышала раньше.
— Вы кто такой? Чего вам от меня нужно?! — верещала я, отталкивая чужие липкие руки от себя. Мужик застыл в замешательстве, выпучил глаза, пытаясь понять, прикалываюсь я или правда забыла его.
— Эй! Ты че такая шибанутая? Это я, Вован. Я помириться пришел… ты больная? — все никак не мог понять Вован и напирал на меня, прижимая к моей красненькой машинке.
Вдруг рядом остановился большой черный внедорожник и пронзительно загудел клаксоном. Окно опустилось, водитель приподнял темные очки на лоб и спросил:
— Проблемы? Этот «перец» докучает тебе?
«Перец» заметно струхнул и отскочил в сторону. Я же не стала теряться, рванула прочь со скоростью торпеды, крикнув — «Придурок, больше чтоб я тебя не видела!». Я не помню, как оказалась тогда дома. Мысленно благодарила проезжавшего мимо парня. Запомнила я только его светло-русые непослушные вихры и руки, лежавшие на руле. И шрам тонкий белый на большом пальце правой руки.