Да пошел ты, Медведище. Хватит на меня давить мужским авторитетом и принимать за наивную дурочку. Так бы ему, чтобы знал, как нападать и лишать девушек сна из-за украденного поцелуя. Но… опять это, поднявшее голову, НО. Дарский согласен пойти, куда я скажу.
Разве не шанс, а? Я ведь столько ждала!
— Мне нужно подумать, — прикидываюсь ничуточку не радостной, и я не закусываю губу, от того, чтобы мечтательная улыбка вдруг не полезла. Просто стою и хмурю лоб. Да-да, не разгоняйся, футболист. — У меня есть несколько условий.
— Каких? — заметно оживляется, и как будто нарочно топит меня в буйной зелени глаз.
Слышится голос моего папы. Он у меня громкий, слышно далеко. Похоже, что приближается. Что делает Миша? Уходит и оставляет в покое?
Нет же, все наоборот, точнее сказать, по-медвежьи. Забирается внутрь моего островка для рабочего места, перекидывает горшочек с кактусом, роняет мою сумку вместе со стулом. Приседает и тихонько требует:
— Прикрой меня чем-нибудь, Алинка.
Не успеваю подумать, как поступить. Надо бы выгнать наглеца, он же за мою ногу лапой схватился, и поглаживать принимается. Опасно такого неугомонного на рабочем месте держать. Вроде бы ничего ужасного не делает, но у меня уже щеки горят и мурашки ползут под коленками. О поцелуе еще не вовремя вспоминается.
Скидываю сверху на него стенд с афишей, который собирались перед входом повесить.
— Только не шевелись, — прикрывая рот, прошу футболиста, глядя на то, как ко мне направляется папа.
— Угу, моя Звездочка ненаглядная, — раздается из-под стенда басовитый голос.
Искоса проверяю, должно пронести. Пусть только попробует раньше времени вылезти. Тогда что я папе скажу? Ох, лучше бы выгнала, теперь аж потряхивает.
— Доча, посади кого-то и сходи на обед, — папа вдруг решил позаботиться.
Срочно делаю занятый вид.
— Я не голодная. Пока поработаю, проверю все записи. Очень ответственно отношусь к своей важной должности. Вас тоже, Самвел Маратович, наверное, ждет много дел.
Папа весело хмыкает, размахивая шнурком от свистка.
— Подождет. Моя доча не должна здесь голодной торчать. Вон какая худющая стала, — головой качает. Ой, и стенд закачался. Можно подумать, Медведь меня тоже считает скелетиной. А я нормальная! Выдумывают они все. — Аля, бегом шуруй в буфет, я сейчас дерну кого-то тебе на замену.
Кхе-кхе. Раздается глухое под стендом.
— Кхе-кхе! — еще громче откашливаюсь, будто это я тут одна. — Между прочим, я на работе не доча, я вам Алина Самвеловна. По инструкции рано мне пост покидать.
Ну папа сам так сказал, что в футбольном клубе он не папка, а тренер по имени отчеству. Пусть и относится ко мне, как ко всем администраторам, тогда не станет выгонять в буфет и всех просить помогать мне, а то нерасторопная кровиночка устанет.
Сейчас он забыл, наверное. Глаза выкатил.
— Вот оно как! А кто тебе еще недавно сопли вытирал платочком? Кто тебя на лошадке катал, — хлопает себя по могучим плечам. — Да я тебе даже несколько раз делал хвостики!
Стенд опять зашатался. Кому-то смешно.
И папу понесло. Еще немного и до памперсов дойдем. Кто менял? Как часто?
— Папа, ой, Самвел Маратович, ну это было давно.
— Ага, давно. Ты вот тут засыпала, — большие ладони вытягивает. — Приносила с улицы грязные камушки и в карманы мне складывала. Верила, что они дорогие, счастье приносят. Думаешь, выкидывал? Все в банке хранятся и каракули тоже в сохранности.
М-м… сжимаю губы, чтобы не стонать. Как же хочется поменяться с Дарским местами. Там было бы проще скрыть, как я густо краснею. Невыносимо стыдно, что наш разговор не остается личным, есть, кому слушать. И, судя по реакции с покачиванием стенда, кое-кто не прочь и поучаствовать. Во столько подробностей моего раннего детства я точно не собиралась посвящать Медвежару.
Да и перед папой вдвойне за обман неудобно, вдруг бы он не хотел показывать при посторонних слабину? Тем более при своих подопечных. Они же привыкли считать его грозной скалой.
— Ладно, тренер. Обещаю, что еще десять минуток и сразу побегу в буфет. И ты не забудь, а то тренировка же скоро.
— Договорились, Алина Самвеловна. Ух, как приятно звучит. Сразу понятно, чья эта принцесса. Чья? Чья?
— Папина, — бормочу, сильно жалея, что Медведю не заклеила уши. — Па, ну иди, а то вдруг тебя ищут, а ты тут потерялся.
Тренер с довольным раскатистым гоготом наконец-то уходит. Видно, что пока в хорошем настроении. Но после тренировки все может измениться. Если футболисты доведут.