«Теперь все видят, что это („антисемитизм“ в России) — новейшая и ужаснейшая программа геноцида… Сионизм, как таковой, стал преступлением, а родиться евреем достаточно, чтобы быть повешенным. Сталин выпил гитлеровский яд до последней капли, став злейшим преследователем еврейства… Похоже, что Сталин готов признать перед всем миром, что он намерен закончить за Гитлера то, чего тот не успел сделать при жизни».
Задним числом, даже опытного наблюдателя поражает безудержность этой кампании. Автор случайно прочёл в «Монтреальской газете» летом 1953 г. передовицу, в которой говорилось, что «в восточной Германии убиваются тысячи евреев»; за 3 года до того еврейская газета «Зионист рекорд» в Иоганнесбурге констатировала (в номере от 7 июля 1950 г.), что всё еврейское население восточной Германии насчитывает 4.200 душ, большинство которых занимают привилегированные посты в государственном аппарате.
«Обязательства» нового президента становились всё более обширными, по крайней мере в глазах тех, кому они были адресованы. В дни смерти Сталина он послал Еврейскому профсоюзному комитету цитированное выше «публичное обещание» (так по крайней мере стояло в «Нью-Йорк Таймс»; автор не имел полного текста), что Америка будет «во все времена настороже против любого возрождения антисемитизма». Когда еврейские адресаты этого послания собрались в Атлантик Сити, «еврейских врачей» уже выпустили в Москве из тюрьмы и галдёж стал затихать, т. ч. в опубликовании этого послания не было большой нужды и его вернули отправителю. Однако, президенту его опубликование представлялось достаточно важным, и он снова его отправил «с письмом, весьма решительно осуждавшим советский антисемитизм». В мире пропагандных фикций, в котором мы живём, западные народные массы ведутся своими правителями от одной глупости к другой; кто знает, куда бы их увели в данном случае, не умри Сталин, не окажись «еврейские врачи» на свободе, и не будь убран палец с кнопки, приводящей в действие машину массового возбуждения? После смерти Сталина шумиха, искусственно раздутая обеим сторонам Атлантического океана, умерла вместе с ним. Что, если бы он был жив, а «еврейские врачи» оказались бы на скамье подсудимых? К моменту его смерти пропагандный вой на Западе поднялся до уровня предвоенной истерии; «новый Гитлер» начал «программу новейшего и ужаснейшего геноцида», «убивались тысячи евреев», где их проживало лишь несколько сотен; вскоре эти тысячи превратились бы в миллионы, один миллион… два миллиона… шесть миллионов. Весь кровавый «холокауст» ленинско-сталинских 35 лет с их десятками миллионов безвестных могил колдовством этой пропаганды был превращён в ещё одно «преследование евреев», фактически это уже было сделано, когда публичные обещания Эйзенхауэра «аннулировать Ялту и коммунистическое порабощение» оказались втихомолку подменёнными резолюцией, осуждавшей «безнравственные и бесчеловечные преследования евреев», хотя эти последние продолжали в странах коммунизма терроризировать порабощённое население. Начнись тогда война, целое поколение западной молодёжи пошло бы проливать свою кровь за евреев, думая, что оно воюет за «уничтожение коммунизма». Сталин умер. Запад на этот раз избежал войны, но его ждали, по вине его сионистских заправил, новые разочарования. Целое десятилетие по окончании Второй мировой войны ему втолковывали, что в один прекрасный день коммунизм будет уничтожен, а злое дело 1945 года будет исправлено. Годы 1953 и 1956 показали, насколько искренними были и здесь слова западных политиков. В эти годы порабощённые народы начали сами уничтожать коммунизм, встав на борьбу за своё освобождение, которое американский президент, бывший пособник их закабаления, им обещал, в то же время советуя не добиваться его силой (после венгерского восстания, государственный секретарь Даллес, — снова провозглашая лозунг освобождения восточной Европы, снял с Америки всякую ответственность за его провал и подавление; по его словам, уже начиная с 1952 г., и он и президент Эйзенхауэр высказались за «освобождение» мирными, эволюционными методами; это заявление было сделано Даллесом в г. Аугуста, в штате Джорджия, 2 декабря 1956 г.). Смерть Сталина подействовала, как оттепель на окоченение народов от страха, развязав освободительный процесс. Автор настоящей книги должен признать свою ошибку в оценке его возможностей. Собственный опыт и наблюдение убеждали его в том, что никакое народное восстание против танков и автоматов невозможно, и что методы ежедневного террора (арест, заключение, депортация или смерть без обвинения и суда) подверглись за 300 лет — т. е. с помощью революции в Англии, Франции и России — такому усовершенствованию, что, как казалось автору — одна лишь помощь извне могла сделать такое восстание успешным. Автор не учёл неисчерпаемых запасов энергии в человеческом духе. Первое из этих восстаний произошло в советском секторе Берлина 17-го июня 1953 г., где безоружные рабочие и молодёжь выступили против советских танков с голыми руками и камнями. Разумеется, оно было подавлено, после чего «свирепая фрау Хильда Беньямин» (как стояло в «Таймсе» от 17 июля 1953 г.), специально по этому случаю назначенная министром юстиции, начала кровавое дело расправы с повстанцами, причём в числе бесчисленных приговорённых к смертной казни, был мальчик, распространявший антикоммунистические листовки. (Хильда Беньямин была, в числе прочего, известна своей охотой за «Свидетелями Иеговы» — секты, в учении которой воспитывалась семья Эйзенхауэра. По общему мнению и по утверждениям нью-йоркской печати она была еврейкой; насколько это смог установить автор настоящей книги, она была лишь замужем за евреем, не будучи еврейкой по рождению). Косвенным и совершенно беспрецедентным результатом этого примера было восстание в советском концлагере на Воркуте, где заключённые выгнали охранников из лагеря и удерживали его в течение целой недели, пока прибывшие из Москвы чекистские войска не сломили сопротивление пулемётами. Оба эти восстания произошли при продолжавшемся на Западе шуме об «антисемитизме за железным занавесом». Никакого шума не произошло, когда, благодаря этим восстаниям, стали известны страдания легиона человеческих существ, в сотни раз более многочисленных. По адресу Советов не последовало угроз ни войны, ни их «уничтожения». Наоборот, западные политики и печать в один голос призывали взбунтовавшихся рабов сохранять спокойствие в надежде на будущее «освобождение», которое должно было — неизвестно только, какими путями — прийти к ним из Америки, той самой, которая продала их в 1945 году.