Спор о соли и железе (Янь те лунь)

У древнекитайского спора были также политические и духовные предпосылки. Речь идет о наличии в политической и духовной жизни некоего множества разных и равноправных точек отсчета (государственных и личностных позиций), что можно описать словом «плюрализм». Видимо, эта особенность в чем-то отражала экономическую структуру, основанную наряду с прочими факторами на частной собственности, и социальную структуру, характеризующуюся существованием множества малых семей и соответственно частных собственников, мыслящих личностей, а также покровителей мастеров спора и убеждения.

Политический «плюрализм» существовал в эпоху Чжань го из-за наличия «равных государств»[99], что создавало потребность в политических советах и дипломатии равных партнеров; именно ее и обслуживали мастера убеждать. Остатки политического «плюрализма» (раздробленности) внутри Китая сохранялись и в начале Хань, пока существовали достаточно независимые и равные друг другу «удельные цари».

«Плюрализм» в духовной сфере логически вытекает из факта рационализации в среде «ученых» древней религиозно-мифологической традиции, которая пришла в упадок вместе с властью царя Чжоу в период Чунь цю [8а]. Между мыслящей личностью и традицией, утратившей монополию на истину, возникла дистанция, личность начала критически оценивать традицию и по-своему толковать ее; а так как личностей было много, то появился ряд оценок и толкований.

Отношения спора отражали тип экономических, общественных, служебных, политических, военных и т. п. отношений конфликта, который охватил в ту пору огромные области жизни в ущерб гармонии, высоко ценившейся с традиционной точки зрения. Это отразилось в терминологии спора.

«Плюрализм» в духовной жизни соответствовал политической раздробленности, и это четко осознавали мыслители Чжань го и ранней империи. Различия между учениями школ были обусловлены отчасти разным «политическим спросом» в разных царствах, отчасти неодинаковостью влияний на мыслителей разных социальных сил и групп и местных культурных традиций. Почвой философского и политического спора и деятельности мастеров убеждать был «плюрализм» в идеологической, политической, социальной и культурной сферах жизни эпохи Чжань го, отчасти сохранившийся в начале империи.

Сначала легисты, а затем империя Цинь выступили как враги не только политической раздробленности, но и идеологического «плюрализма», видя в них угрозу духовному единству империи. В 213 г. до н. э. были запрещены философские споры частных лиц и критика правления. В начале Хань в связи с частичным возрождением удельной системы ожили некоторые школы и возобновился спор между ними, причем странствующих мастеров убеждать, конфуцианцев и моистов поставляли земли к востоку от горы Хуа [91 — Шань дун [10] (оттуда же происходили и «знатоки писаний», участники дискуссии 81 г. до н. э.)[100]. С потерей удельными царствами независимости в третьей четверти II в. до н. э. исчезла основная социальная и политическая база «ста школ». В условиях империи выжили и оказались нужными лишь конфуцианцы и даосы, усвоившие некоторые достижения других постепенно затухавших линий былого «плюрализма» времен Чжань го. В качестве его наследия их учения прошли через всю историю Китая; позднее к ним на правах еще одной «школы» присоединился буддизм. От эпохи Чжань го в общем осталась структура соотношения монарха и «школ», которые сохранили место перед престолом, но иерархически стояли ниже, чем странствующие философы и мастера убеждать времен раздробленности. Императоры по мере надобности использовали и комбинировали со своей идеологией элементы трех учений[101].

Проблема, решение которой нами только намечено, — это проблема значения древнего спора как явления китайской культуры. Нам представляется, что спор оплодотворил культуру ранней империи. Здесь целесообразно подчеркнуть, что спор повлиял: а) на философию, совершенствуя аргументацию философов, дав им форму общения и взаимодействия, способствуя развитию школ, вызвав к жизни логику софистов и поздних моистов[102]; породив полемический жанр «споров» (лунь [11]), в котором писали Хань Фэй, Хуань Куань, Хуань Тань, Цзоу Бо-ци и Ван Чун[103]; внеся, быть может, основной вклад в создание «школы эклектиков» (цза цзя [12]), запечатлев свои результаты в сочинениях эклектиков «Люй-ши чунь цю» и «Хуайнань-цзы»[104] и конфуцианцев «Янь те лунь» и «Бо ху тун [13]»; б) на ханьский идеологический и культурный синтез, дав ему одну из форм диалога идеологических и культурных традиций[105], содействуя развитию эклектического направления мысли, в частности, в школе эклектиков и легизме, даосизме и конфуцианстве; в) на государственность, особенно в сфере институтов и практики обратной связи, на суд и традиционную дипломатию[106]; г) на общественную жизнь, сопровождая общественные движения, будучи формой критики официальной политики[107], отражая (как дискуссия 81 г. до н. э.) борьбу групп «ученых» и бюрократов.

99

См.: Кроль 1984 (I), с. 128-134.

100

См.: ШЦХЧКЧ, гл. 58, с. 6; ЯТЛ, гл. 8, с. 62; гл. 28, с. 193; выше, с. 16.

101

См.: Kroll 1985-1987, с. 131-134; Кроль 1985 (II), с. 55-57.

102

Ср.: Graham 1978, с. 19-65; Graham 1989, с. 6-7, 36-39, 75-95, 137-170, 178-186, 262-267; Sailey, с. 43, 46-47.

103

Ван Чун [2] (27-ок. 97) назвал термином «спор (или: обсуждение)» (лунь [3]) такие сочинения, как четыре главы под названием «Возражения» (Нань [4]) Хань Фэя (ум. в 233 г. до н. э.), «Янь те лунь» Хуань Куаня, «Новые обсуждения» (Синь лунь [5]) Хуань Таня [6] (43 г. до н. э. — 28 г. н. э.), «Обсуждения [с целью] исследования» (Цзянь лунь [7]) Цзоу Бо-ци [8], а также собственные произведения «[Критические] обсуждения и оценки» (Лунь хэн [9]) и «Дела правления» (Чжэн у [10]). Суть сочинений этого рода он сформулировал следующим образом: «Когда два клинка рубят друг друга, то становится понятно, какой острый, а какой тупой; когда два рассуждения (лунь) обсуждают друг друга, то видно, какое право, а какое неправо... Люди [этого] века подозревают, что [чьи-то] слова неверны и утверждения ложны; тот, кто [пишет] обсуждение (лунь), [окончательно] устанавливает это» (см.: Лунь хэн, гл. 83, с. 1165-1166; гл. 84, с. 1172-1175; ср.: Forke, т. 1, с. 86-87, 468; Кроль 1978 (III), с. 22).

104

Эта школа, которую Лю Синь [11] (ок. 50 г. до н. э. — 23 г. н. э.) и Бань Гу (32-92) возводят к «приказу обсуждений (или увещаний)», сочетала учения конфуцианцев и моистов, софистов и легистов как нужные для управления государством. В число ее двадцати сочинений входят «Весны и осени господина Люя» (Люй-ши чунь цю [12]) и «Хуайнань-цзы [13]» (трактаты, написанные ок. 240 и 140 гг. до н. э. на основе совместных дискуссий по философским вопросам группами мыслителей или «ученых, искусных в споре» на содержании циньского вельможи и ханьского удельного царя) и произведения Дунфан Шо [14]. Из не дошедших до нас трудов к ней относились сочинение Сыма Сянжу [15] (ок. 179-117 гг. до н. э.) о покушении Цзин Кэ [16] на царя Цинь (227 г. до н. э.), написанное после обсуждения этого события автором с другими людьми, возражения ханьского «ученого обширных знаний» Сяня [17] Хань Фэю и Шанскому Яну (ум. в 338 г. до н. э.) и «Слова автора-эклектика» (Цза цзя янь [18]), где говорилось о путях «гегемона» и «истинного царя», т. е. сочетались положения конфуцианства и легизма (см.: ХШБЧ, гл. 30, с. 3163-3165; Kroll 1985-1987, с. 121).

105

Ср.: Кроль 1982 (III), с. 41-61.

106

См. там же, с. 123-124, 126, 130-131; Кроль 1987 (II), с. 28, 30-31.

107

См.: ШЦХЧКЧ, гл. 6, с. 51; ХШБЧ, гл. 13, с. 366; ХХШ, гл. 53, с. 777; гл. 67, с. 974; Малявин, с. 88-100; Kroll 1985-1987, с. 130, 132-133.