Эта дуалистическая концепция может быть соотнесена с обоими мировыми началами. Что она с ними соотносится, сказано не в «Янь те лунь», а в более раннем тексте «Ши цзи [59]»: Сыма Цянь указывает, что «государство центра», т. е. юго-восточная часть империи к югу от Хуанхэ и горы Хуа — это ян, тогда как территория ху [60] (сюнну), мо [61], юэчжи [62] и других варваров — это инь, а комментаторы II-III вв. добавляют, что территории китайских царств Цинь [63] и Цзинь [64] тоже инь, чем объясняется воинственность тамошнего населения, подобного в этом отношении варварам ху, мо и прочим[199].
«Государство центра» при Хань называли также «внутренними округами и [удельными] государствами», а 22 «пограничных округа» на севере и другие территории бывших владений Цинь, Цзинь, Янь [64a] и Дай [646] относились к «внешним округам». По приказу императора «внутренние округа и [удельные] государства» рекомендовали двору «знатоков писаний» и «достойных и хороших, прямых и честных людей», которые могут любить народ и способны на откровенные увещания, а «внешние округа» — «смелых и яростных людей, которые знают законы войны». Поскольку воинственность последних считалась обусловленной связью района их обитания с инь, остается предположить, что этические свойства первых тоже считались обусловленными связью района их обитания с ян: ведь «каждая местность рождает [людей] в соответствии со своим родом»[200]. Видимо, при Хань думали, что преобладание ян в природе одних делает их пригодными к гражданскому администрированию, т. е. для помощи императору в его устроительной мирной деятельности; а преобладание инь в природе других делает их пригодными для войны, т. е. для помощи императору в его карательной деятельности.
Пространственные представления конфуцианцев из «Янь те лунь» воплотились в их взглядах на мироустроение и на политику по отношению к сюнну. По их понятиям, середину моноцентрического пространства занимает «истинный царь», который — добавим — связан с центром и по своей природе. Поэтому он должен был рассматриваться как правитель «того же рода», что и «государство центра»; в таком случае по принципу взаимного влечения объектов «того же» и отталкивания объектов «не одного» рода он должен неодинаково относиться к разным участкам пространства и к их жителям. По словам «достойного и хорошего человека», «в древности [правители] относились к пребывающим близко как к близким, а к пребывающим далеко — как к далеким, ценили тех, с кем были одинаковы, и презирали [людей] не своего рода». Здесь отношение царя к «пребывающим далеко» такое же, как отношение Неба к сюнну: оно выражает «презрение». Такое партикуляристское отношение к разным участкам земного пространства и их жителям сообразуется с тем, что есть, и следует принципу «ответа»: оно есть реакция субъекта (правителя) на вызов, исходящий от природы (и поведения) объекта (китайцев или варваров), и оно «того же рода», что природа объекта[201]. Наряду с этим древним партикуляристским отношением в конфуцианских высказываниях (на этот раз «знатока писаний») упоминается нынешнее «единство» Поднебесной и «государства центра»[202], предполагающее единое отношение монарха к их жителям. Чтобы понять, как оба принципа сочетаются в одном мировоззрении, пришлось соотнести взгляды конфуцианцев на мироустроение с соответствующей теорией школы Гунъян.
199
См.: ШЦХЧКЧ, гл. 27, с. 88-89; ср.: ХШБЧ, гл. 26, с. 2215-2216; Кроль 1973 (III), с. 18. Эти комментаторы-Мэн Кан [30] (ок. 220-240) и Вэй Чжао [31] (204-273).