Мысль о необходимости военных мер для обороны переходит во взглядах «сановника» в идею карательного похода и расширения владений империи. Отношение «сановника» к землям сюнну как стоящим присоединения прямо не высказано, но оно подразумевается, поскольку вытекает из представления об этих землях как источнике обильных выгод для Китая. Соответственно, «сановник» мотивирует необходимость военных мер не только потребностями обороны, но и тем, что сюнну по самой своей природе заслуживают нападения — как уже говорилось, они не поддаются духовному преображению «царя», а кроме того, вследствие отсутствия этики являются «несправедливыми», чинят насилия и жестокости и потому достойны карательных походов со стороны тех, кто «поднял справедливые войска» и «опирается на справедливость»[216].
В противоположность конфуцианцам «сановник» подчеркивал важность естественных и искусственных преград («крепостных стен и земляных валов», Великой стены и т. п.), а тем самым и географического пространственного фактора («положения и местонахождения») для безопасности и расширения государства[217].
Акцент на «дальнем» и «внешнем» созвучен также географической традиции, к которой присоединился «сановник». Это теория Цзоу Яня [73], по которой «государство центра» рассматривается не как центральная часть мира, а как 1/9 часть одного из девяти континентов, омываемых «великим морем-океаном», где находятся «крайние точки восьми» сторон света и «встречаются Небо и Земля». Стремление «достигнув девяти континентов, плавать на судне по морю-океану», подчинить себе ху (т. е. сюнну), а заодно и «правителей тьмы государств» отличает государя мировой империи, каким был император Цинь. По мнению «сановника», ни легендарный автор «Юй гуна» Юй, ни конфуцианцы и моисты не понимали и не понимают грандиозности Неба и Земли и масштабов великого Пути; конфуцианские взгляды типичны для правителя удельного государства, который «рассматривает свое государство как [один] дом, его заботы — о том, что внутри»; между тем «Сын Неба рассматривает крайние точки восьми [сторон света] как свои границы, его заботы — о том, что вовне»[218].
Универсалистская теория «сановника» напоминает описание полного мироустроения у конфуцианцев, когда «истинный царь ничего не считает внешним», но «сановник» акцентирует военное, а конфуцианцы — мирное начало. Если для конфуцианцев устроение «пребывающих близко» — это условие устроения «пребывающих далеко», то для «сановника» обеспечение безопасности «внешней» области мира — это условие безопасности его «внутренней» области, «государства центра». Акцент, который «сановник» ставит на заботе о «внешнем», вызван тем, что именно «районы границ» связаны с военной функцией обороны и нападения.
Высказывания «сановника», где сделан упор на военное начало, уравновешены другими о необходимости применять оба начала — и «мирное цивилизующее» (вэнь [74]), и «военное» (у [75])[219]. Такие заявления контрастируют с односторонними советами «знатока писаний» отказаться от обороны вообще и положиться только на этико-магическое начало.
216
См.: ЯТЛ, гл. 43, с. 246; гл. 44, с. 291; гл. 49, с. 309; гл. 52, с. 326; Кроль 1978 (III), с. 30, 37, пр. 9. Уцепившись за слово «справедливость», некоторые авторы 1974 г. утверждали, что войны императоров Хань с шаньюями были «справедливыми и революционными», так как их вели представители более передового (феодального) с представителями более отсталого (рабовладельческого) строя, Сан Хун-ян же был сторонником справедливой оборонительной войны против агрессии сюнну (см., например, ЧИЧЧ, с. 38-42; ср.: Кроль 1979 (I), с. 73-74; Переломов 1981, с. 271-272).