О чем нам говорит это небольшое путешествие Люсина по горам Карачая? Выделим основные моменты, связанные с карачаевскими лошадьми: там, где лошадей полагалось бы оставить и идти без них, их взяли и они не подвели; на наиболее опасном участке подъема лошади были пущены вперед, то есть они сами ориентировались в горах; сорвавшись со скалы, лошадь сама сумела выбраться; другая лошадь так же справилась с испытанием в виде топкой трясины; третья лошадь преодолела скоростной спуск с горы. Очевидно, что подобные способности и качества лошадей вырабатываются не на равнинах, и это лишний раз говорит о самобытности местного карачаевского коневодства (Р. Д.).
Скотоводство в том виде, в каком его вели карачаевцы, подразумевало и реализацию излишков продукции. В следующем номере газеты «Северный Кавказ» (№50, 1888) Люсин писал: «Карачаевский скот и лошадей можно встретить, обыкновенно, на каждой ярмарке Северного Кавказа; но, кроме того, карачаевцы ведут торговлю скотом и лошадьми с Закавказьем и ежегодно прогоняют часть рогатого скота и лошадей в Сухум, где цены стоят всегда значительно выше кавказских»14.
Летом 1890 года Карачай посетил российский этнограф А. Н. Дьячков-Тарасов. Характеризуя бытовавшие в то время условия коневодства, он пишет: «Некогда знаменитые карачаевские лошади в настоящее время утрачивают свои высокие качества – выносливость, быстроту и осторожность. Хозяева заботятся о количестве голов в табуне, а не об улучшении породы посредством скрещивания с лучшими экземплярами некарачаевской породы… Кое-как вырастив лошадь, он спешит ее продать; однако цена на этих лошадей стоит невысокая: на конских ярмарках Кубанской и Терской областей лучшая идет редко за 150 рублей. На мой вопрос, обращенный к десятку стариков, почему они не скрещивают свой скот с заводскими экземплярами, я получил следующий ответ: „Пробовали заводить – не выживают. Вот если бы нам дали земли на плоскости, тогда можно было бы и овец завести породистых, и лошадей; а теперь нам приходится арендовать землю на плоскости у осетин, у казаков; у нас есть некоторые, что арендуют землю и в Терской области, в Майкопском, Лабинском отделах. Дали нам земли близ Джегуты, а мало – недостает“»15.
Из этой цитаты можно сделать следующие выводы: карачаевские лошади считались знаменитыми; карачаевцы не скрещивали свой скот со скотом «некарачаевской породы»; другие породы скота не выживали в условиях Карачая, что говорит о том, что карачаевские породы достаточно самобытны; для животноводства арендовались территории вне Карачая, что опровергает миф о том, что «в дореволюционном Карачае у коневодов не было пастбищных пространств для полноценного коневодства» (Р. Д.).
В 1895 году в «Алфавитном списке народов, обитающих в Российской империи» говорилось: «Карачаевцы – народ тюркского племени; главное занятие их – коневодство и овцеводство»16.
Карачаевцы были не только коневодами, но и отличными наездниками. Посетивший Карачай в 1896 году исследователь В. Ф. Новицкий писал: «Для горца не составляет никакого затруднения, даже ночью, вскочить на неоседланную лошадь, проехать на ней несколько верст по горам, переправиться через 5—6 холодных горных ручьев и все это часто только для того, чтобы удовлетворить свое любопытство. Карачаевцы – смелые и неутомимые наездники; в искусстве езды по крутым склонам гор и скалистым ущельям своей родины они превосходят даже соседних кабардинцев, считающихся лучшими наездниками Кавказа. Карачаевец, отправляясь в дальнюю поездку, совершает ее, обыкновенно, на одной и той же лошади, но, вернувшись домой, пускает эту лошадь в табун, а взамен ее берет из табуна свежую. Сравнительное обилие лошадей, имеющихся здесь у горцев, дает возможность свободно применять этот способ пользования лошадьми для усиленной работы. Лошадь, пущенная в табун, в течении 2—3 недель пребывания на привольи роскошных пастбищ Карачая, совершенно оправляется, набирается сил и становится опять пригодной для больших переходов»17.