— Новый садовник мистера Беллингера?
Для верности он навел на меня толстый указательный палец.
— У тебя-то, наверное, есть язык, — добродушно предположил он. — Спускайся на травку. У меня как раз есть свободное время. И еще кое-что есть, — похлопал он себя по оттопыренному карману. — Бедняга Бауэр… Мы любили с ним поболтать.
— С глухонемым-то? — не поверил я.
Иктос возмутился:
— Ты бы посмотрел! Он все понимал. Ему говоришь, он кивает. Все как на исповеди.
— Со мной это не пройдет.
— Что не пройдет? — Иктос удивленно уставился на меня. Смотреть снизу не очень удобно, его толстая шея и рыхлое лицо побагровели. — Откуда ты такой?
— Не твое дело.
— Грубишь, — бывший грек покачал головой. — Ты не похож на беднягу Бауэра.
— Это точно, — хмуро подтвердил я. — Со мной не больно повеселишься.
— Давно таких не видал, — признался Иктос. — А по роже ты — человек.
— Здесь частное владение, — отрезал я. — Не следует тебе тут разгуливать.
Он ухмыльнулся:
— Частные владения — это там, за стеной. Там, где ты торчишь, — уточнил он. — А дорога принадлежит местным властям. Я свои права знаю.
И добавил, расплываясь в ухмылке:
— Я вижу, глоток тебе в самый раз будет, а?
Если честно, он был прав. Но я не собирался поощрять бывшего грека:
— Не пройдет. И плевать мне, кому принадлежит дорога. Будешь шуметь, пальну из ружья.
— Из ружья? — Иктос оторопел.
Я подтвердил сказанное кивком. Иктос расстроился:
— Странный ты какой-то. А зря. Тут в округе ни души, ты со скуки сбесишься. — Он растерянно присел на обочину. — Не хочешь выпить, так и скажи. А то — из ружья! Видал я таких! — И опять разулыбался: — У нас на станции бар есть. До станции ходу три мили, прогуляться — одно удовольствие. Мы по субботам там и собираемся. Приходи.
Мое молчание сбивало его с толку:
— Ты что, онемел? С Бауэром, клянусь, было веселее. Что там случилось с беднягой?
— Болезнь, наверное.
Иктос принял мои слова за шутку и обрадовался:
— Болезнь! Это ты хорошо сказал. Дика Гилберта в баре саданули бутылкой. Вот болезнь, да? Раскроили весь череп.
Он отвернулся, что-то там отыскивая, и я мгновенно скользнул по лестнице вниз. Я не собирался с ним болтать, он мне не понравился. Сам по себе он не показался мне опасным, но вокруг таких типов всегда веет непредсказуемостью. На такие вещи у меня нюх. Пусть там посидит один, решил я, ему это пойдет на пользу.
4
Иктос действительно приятельствовал с покойным Бауэром, я это знал, но появление Иктоса меня насторожило.
Я не думал, что бывший грек может на кого-то работать — слишком болтлив, но присмотреться к нему было не лишним.
Бар по субботам.
Я хмыкнул.
Я не собирался оставлять Беллингера наедине с судьбой даже на минуту.
Странный старик.
Он часами сидел один, в компании он не нуждался. Смотрел в небо, что-то обдумывал. Варил кофе. Странно еще, он никогда не подходил к телефону. А при глухонемом Бауэре? Кто-то же должен был это делать.
— Могут позвонить друзья, — заметил я как-то.
— Друзья? — Беллингер недружелюбно хмыкнул. — Что ты имеешь в виду?
— Ну, как… У всех есть друзья… Или там по делу, — попытался я выкрутиться. — Три дня назад звонил журналист… Какая-то газета… Обещали неплохие деньги…
— Деньги? — Беллингер вытянулся в кресле, размял одну ногу, потом другую. — Я сказал тебе, гони всех! Никаких встреч. Если встретимся, то на кладбище.
— Не надо так говорить.