Ситуацию усугубляло еще и то, что половина московской торговли и треть городской промышленности и транспорта контролировалась староверами. Так что даже деловой климат в городе был несколько особый. Статистики с удивлением отмечали, что там намного реже, чем в среднем по стране, случались банкротства и мошенничества.
Московские студенты - это вообще разговор особый. В городе преобладали вузы технической направленности и туда обычно ехали именно те, кого привлекала профессия инженера и естественные науки. Гуманитарии были в откровенном меньшинстве. Карьеру же во власти делали чаще выпускники киевского университета.
И вот такая Москва - без архитектурных излишеств и дурных легких денег, город институтов и заводов, жители которого хорошо знали цену трудовой копейке, - вновь стала своего рода центром притяжения для окружающих губерний и всех северо-восточных районов страны.
В Киеве все эти особенности Москвы были прекрасно известны. ВУЗы, московские СМИ, отделения политических партий и органы городского самоуправления традиционно находились под неусыпной опекой вартовых, а подбор кандидатов на пост московского генерал-губернатора осуществлялся особенно тщательно.
В обычных условиях этого было достаточно. Московская фронда была по большей части эмоциональной и не затрагивала базисные общественные устои. Но на этот раз ситуация изменилась.
Негативные последствия европейских санкций и разлада в отношениях с Балтийской Федерацией и Уралсибом уже сказывались, но пока еще не были фатальными. Питер и Омск создали экономический союз и в результате постепенно их товары могли потеснить НКРовские на европейских рынках. Однако, ни они, ни европейцы в принципе не были готовы ради наказания киевлян делать что-то в ущерб собственным интересам. Но тенденция уже обозначилась и была очевидна, а слухи иногда бывают страшнее реальности. В большинстве отраслей экономики так или иначе взвешивали возможные негативные последствия от возможных действий партнеров, и слишком часто при этом промышленники, финансисты, инженеры, управленцы и просто рабочие задавались вопросом: а чего ради? Что собственно говоря мы получили такого, что в результате завтра я потеряю бизнес или работу?
Официальная пропаганда по кругу прокручивала свои аргументы, но было очевидно, что хрупкий консенсус в обществе продержится только до тех пор, пока народ не получит серьезный удар рублем. Предлагаемая властью идея не стоила тяжелых материальных потерь. Не тот случай.
В Москве на этот раз политика властей была встречена особенно критически. Исторически сложилось, что певцы панрусской идеи преобладали среди людей свободных и творческих профессий, в городе мастеров и купцов их нашлось немного. Прибыли на горизонте видно не было, а вот если прервутся поставки комплектующих и сырья с уральских и сибирских заводов, то и московские встанут. Да и балтийские порты для московской торговли имели критическое значение. Не говоря уже о том, что в случае конфликта с Уралсибом Москва вполне могла попасть в зону боевых действий. (Здесь надо пояснить: отсутствие в Мире Киевской Руси двух мировых войн развитие вооружений затормозило, но не остановило, и военная авиация в указанный период в мире НКР отставала от нашей реальности примерно лет на 50-60, как, впрочем, и многие другие вооружения.) Ну и какие военные заказы смогут все это компенсировать?
И вот в такую Москву и приехал бископ с заданием от благостного.
Разместившись в архиерейских покоях Новоспасского монастыря, он с первого же дня развил бурную деятельность. Поездка в Лавру, Новый Иерусалим и Богородицк, посещения монастырей, службы в Соборе и крупных храмах и последующие встречи с духовенством - дни бископа были расписаны поминутно. Вся эта активность вскоре попала в поле зрения журналистов, колоритная фигура и хорошо подвешенный язык сделали бископа популярной фигурой на телевидении. К нему все чаще обращались с вопросами, очень далекими от церковной жизни и богословской тематики.
Поскольку цель его приезда была обозначена достаточно смутно, ему пришлось компенсировать недостаток конкретной информации общими рассуждениями об особом характере его миссии в сложных политических условиях.
Слухи в церковной среде распространяются очень быстро, и в Москву потянулись архиереи и благочинные из соседних епархий. Повод для такой поездки придумать можно всегда. А когда через несколько недель появился указ благостного о проведении в Москве межепархиального Синода, то и повода искать не надо стало. Поскольку никто не мог сразу понять, что это за зверь такой, ясное дело надо было ехать в Москву, чтобы разобраться.
Подготовка заседания Синода шла в целом успешно. Бископа, правда, несколько удивил широкий состав задействованных епархий - фактически это была вся центральная и северо-восточная часть европейской России - Великое княжество Владимирское, как пошутил один из клириков, окончивших кроме духовной академии еще и исторический факультет московского университета. Но здесь явно просматривалась рука канцелярии Верховного гетмана, там это мероприятие явно рассматривали как возможность мобилизовать на помощь власти силы духовные. В качестве гостей пригласили монахов с Валаама и пары менее известных монастырей с Северного Урала. Все практические вопросы взяла на себя московская патриархия. Ее по традиции возглавлял один из старейших архиереев церкви. Задумка была в том, чтобы в силу преклонного возраста ему бы и в голову не пришло составить оппозицию церковной власти в Киеве. Работа над докладом подвигалась, список участников был почти готов, бископ с удовольствием отмечал, что поставленная задача ему явно по плечу. Немного напрягало странное ощущение, что кто-то постоянно как будто заглядывает в дело подготовки Синода из-за его плеча.
Беда пришла откуда не ждали.
За несколько дней до начала Синода обстановка в городе неожиданно резко обострилась. В ответ на принятие Государственной Думой закона о призыве на воинскую службу в технические войска в качестве младших офицеров студентов выпускного курса вузов соответствующего профиля в Москве как бы спонтанно начались студенческие волнения. Позднее выяснилось, что студенты вышли на улицы не совсем сами по себе. Нашлись промышленники, которые помогли и с листовками, и с организацией выступлений, с транспортом, оповещением, питанием и т.д. Логистика была обеспечена полно и всесторонне. Что уж там случилось на митинге у Технологического университета, сказать трудно. Улицы и площади студенты перекрыли для движения транспорта не только там, фактически движение остановилось в половине центра города, но наиболее радикальная попытка очистить от митингующих проезжую часть была предпринята полицией именно на Вознесенской. Среди студентов нашлись химики, а лабораторный корпус был как раз за углом. После того, как от бутылок с уж очень горючей жидкостью загорелась третья полицейская машина, прозвучали первые выстрелы. Формально оружие было только у полиции, но действительно ли первыми стреляли полицейские следствие так и не установило. Или не захотело установить. Следствие-то было тоже полицейским. Заваруха, одним словом, вышла хорошая, сгоревшие и перевернутые машины, несколько десятков раненых с обеих сторон и, главное, три убитых студента.
Город замер. Реакция была странной и, казалось бы, должна была насторожить власти. Генерал-губернатор ждал шквала эмоций, но ни вечером в день беспорядков, ни на следующий день их не было. Радио, телевидение газеты лишь сообщали о случившемся и предстоящих в воскресенье похоронах. Минимум комментариев, сдержанность в оценках. Политики и общественные деятели из числа оппозиционных как будто воды в рот набрали.