Выбрать главу

— Самопожертвование? — Гакс секунду помедлил, чтобы привыкнуть к этому слову, и скомандовал Браксу: — Играй!

Тот снова схватился за барабан.

Гакс Унфуфаду, оскорбленный демон, Недостойными несправедливо обижен. Если юноше он поможет, То в долгу не останется Вунтвор!

Не останется в долгу? Значило ли это, что я должен буду отправиться с Гаксом обратно в Голоадию и помочь ему вернуть власть? Так вот почему он мне помогает? Пожалуй, как честный человек, я должен предупредить демона, что еще раз искупаться в Голоадской слизи вовсе не входит в мои ближайшие планы.

— Да уж… — начал было я.

— Погоди минутку! — вдруг закричал Хьюберт. — Барышня! Декламация Гакса настроила меня на певческий лад. Не спеть ли мне маленькую песенку?

Тем временем мы уже вплотную подошли к поваленным стволам, и щупальца тумана были в каких-то двух дюжинах шагов от нас. Они шевелились, переплетались, словно заманивая нас, убеждая поторопиться. Сейчас было не до пения и не до декламации.

— Да уж… — Я попытался привлечь к себе внимание.

— Давай! — взревел Гакс.

Гакс Унфуфаду, разгневанный демон, Не декламирует для развлечения, Подает голос с единственной целью — Вселить в противника ужас!

— Да уж, — поспешил согласиться я, но говорить мне больше не хотелось. Не до разговоров, когда вокруг тебя клубится какая-то пакость.

— Ничего, ничего, мне не трудно! — не унимался Хьюберт. — Если простая декламация способна приструнить воинство Смерти, только подумайте, чего можно достигнуть с помощью песни и танца!

— Правильно, Дракон! — горячо поддержала партнера Эли. — Особенно если подобрать что-нибудь подходящее. Скажем, шестьсот двенадцать!

— Прекрасный выбор! — согласился Хьюберт. — Споем?

Жутко стало, портится погода, Монстры наступают, сбор трубя. Но какого б мы ни встретили урода, Я не испугаюсь… за тебя.

— Давай! — заорал Гакс.

Бракс поспешно забил в барабан.

Гакс Унфуфаду, музыкальный критик, Не выносит такой нагрузки. Готов он всем оказать услугу — Порвать кое-кому голосовые связки!

Демон выпустил когти и со значением высморкался. Я подумал, что на сей раз Гакс был слишком близок к точной рифме.

— Что ж, вам известно, что мы думаем об этом, — бестрепетно ответил Хьюберт. — Давай, Барышня!

Эли запела:

Что за страшные повадки! Я скажу тебе, любя: «Рядом кто-то очень гадкий…

И они дружно указали на Гакса:

…Но мне не страшно за тебя!»

Гакс Унфуфаду злобно подпрыгивал, молотя кулаками воображаемого врага. На его физиономии застыла угрожающая гримаса. Похоже было, что на этот раз демон рассердился всерьез.

— Громче! — закричал он.

Бракс прибавил громкости.

— Проклятие! — Хендрик, отвлекшись от этого захватывающего представления, указал дубинкой на разоренный участок леса.

Как ни странно, туман, кажется, отступал. Неужели тот, кто нас поджидал среди поваленных деревьев, тоже разбирался в музыке? Или он к музыке нечувствителен? Как бы там ни было, туман отступил шагов на сто.

— Возможно, это ловушка… — предположил Хендрик.

— Ага. Это так же справедливо, как то, что у меня в Голоадии могут быть родственники, — заметил Снаркс. — У тебя, дорогой Хендрик, просто талант — подмечать очевидное!

Хендрик с важностью кивнул:

— Да, это мой дар.

Между тем барабанная дробь стала еще громче. Даже удивительно, сколько шума может наделать скромных размеров барабан. Демон опять заговорил:

Гакс Унфуфаду, разгневанный демон, Устал от концертов кошачьих! Снесет головы с плеч артистов, А снявши голову, по волосам не пла…

Последняя строчка шедевра потонула в устрашающей буре чихания.

— Какой талант пропадает! — сокрушенно вздохнул Бракс. — Как рифмует!

Даже мне было жаль демона. Гакс Унфуфаду, рифмующий демон, был сражен контрзаклинанием моего учителя: он начинал чихать, как только произносил что-либо в рифму. Это практически сводило на нет его главное преимущество — демон мог становиться сильнее с каждой новой рифмой. И хотя прежде Гакс был нашим заклятым врагом, теперь мне было тягостно видеть, что от прежнего злобного величия осталась всего лишь тень, к тому же то и дело чихающая.

— Что это? — воскликнул Хьюберт. — Кажется, Гакс сдался?

— Жаль беднягу! — согласилась Эли. — Как говорится, остался с носом.