– Замри, – рублю хрипло, и она машинально цепенеет. – Давай так, Дикарка, я отпущу тебя, если ты выдержишь пять минут. Без сопротивления.
– Пять минут?!
– Пять минут.
– Это все, что ты хочешь? Просто постоять?
Блядь, конечно же, это не все, что я хочу. Вот на хрена она спрашивает? Совсем не соображает, что такими уточнениями лишь провоцирует?
– Нет, не все.
– Что еще?
Я раз десять себе на горло наступаю, чтобы сдержать то, что в реале рвется из нутра, и выдать самое безобидное дополнение:
– Ты разблокируешь меня.
– Разблокирую, и что? Отвечать тебе все равно не буду!
– Посмотрим.
– Посмотрим!
Реагируя на ее вспыльчивость, смеюсь. И даже этот процесс как-то необычно грудь продирает. Пульсацией каждая мышца отзывается. Ноет тело. Требует гораздо большего, чем я могу сейчас получить.
Уверен, Богданову тоже нехило штормит. Замирает неподвижно в новых попытках пережить этот двусторонне-рубящий чувственный шок. А я вместо того, чтобы помочь ей, разрушаю любую возможность справиться. Вновь усиливаю давление своего тела на нее и тут же перекаты дрожи ловлю.
– Пять минут, Лиза, – выдыхаю с хрипом ей в волосы.
Сместившись, веду носом по коже. У виска замираю. Учитывая разницу в росте – это самое удобное положение. Нет, при случае можно извернуться по-всякому. Но сейчас меня самого кроет настолько, что позвонки вибрацией гремят.
Ко всему прочему я, блядь, тупо ворую лишние секунды, прежде чем вытянуть из кармана телефон и, сняв с него блокировку, осветить ее лицо.
Мельком время засекаю. По большей части на Лизу смотрю. Ловлю растерянный взгляд прежде, чем смартфон погаснет. Глаза в глаза – и наше дыхание синхронно срывается. Грудачину какая-то мощная взрывная волна распирает. Сердце одурело грохочет в глубине и еще ярче все это наматывает.
Охреневаю, когда до мозга добирается осознание.
– Я тебя… – хриплю я.
Подсветка тухнет. Руки Богдановой опускаются. Повисают вдоль тела. И вся она – как струна натягивается. Я с трудом выдыхаю и упираюсь ладонями в стену. Приклеиваюсь к ее телу и застываю. Просить Лизу расслабиться – смысла нет. Не сможет она. Колотит ее, будто в лихорадке. Пробивает и меня этой дрожью. Запускает какие-то неизведанные резервные процессы. Кожу обдает нестерпимо сильным, жгучим покалыванием – невозможно не содрогнуться.
– Будешь моей, клянусь, – хриплю и вместе с ней содрогаюсь.
[1] Бойка – герой дилогии «Хочу тебя испортить»/«Хочу тебя любить».
5
Как это прекратить теперь?
© Лиза Богданова
«Он ничего мне не сделал», – повторяю про себя в сотый, если не тысячный раз.
Ничего.
Просто прижимался. Это ведь не очень страшно? Он ведь не обесчестил меня?
Ну, нет… Нет…
Так почему я ощущаю себя оскверненной?
Зачем он вообще прикасался ко мне? Ненормальный! Если кто-нибудь узнает… Не дай Бог!
Судорожно сглатываю и резко оглядываюсь к тому месту в конце аудитории, на котором Чарушин полчаса назад, непонятно с какой целью, удерживал меня силой. Там, конечно, никаких физических следов не осталось. Хотя в тот момент казалось, что он своим жаром меня растопил. Какой кошмар все-таки… Просто ужас! И дверь в подсобное помещение, через которую он, исчерпав свои пять минут, спокойно вышел, воспринимается мной, как самая изощренная насмешка.
Почему я о ней не помнила?
Стремительно крутанувшись назад, обещаю себе больше не оглядываться.
Ненавижу его!
Это плохое чувство. Нельзя так. Но зачем он ко мне лезет? И, что самое страшное, откровенно дал понять – ему нужна именно я. Для чего? Что, если он сделает что-нибудь по-настоящему ужасное? Я ведь не давала повода. Как это прекратить теперь? Я же просила его остановиться. Почему он меня не слышит?
Ненормальный! Ненавижу!
На практической работе сосредоточиться даже не пытаюсь. Меня до сих пор трясет. В груди горит. Мозги кипят.
Хорошо, что для остальных я невидимка. Никто, даже преподаватель, моего необычайно взвинченного состояния не замечает.
«Ты будешь моей, клянусь…»
Вздрагиваю раз за разом, едва только его голосу удается прорваться сквозь защитные блокировки, что я выставляю в своем сознании. Я так сильно нервничаю, что в какой-то момент мелькает опасение – меня попросту хватит инфаркт. И, поверьте мне, мой страх вполне обоснован. Сердце с такими отрывистыми и гулкими перебоями бьется, что это наверняка заинтересовало бы научно-исследовательский институт кардиологии.
Лишь под самый конец пары мне удается немного собраться. В голове еще не до конца проясняется, но сделать необходимые практические вычисления и сдать работу все же получается.