На мне был костюм, белая рубашка и галстук, сдавливающий шею. А Оттолин? Днем она мне показала, что собирается надеть: облегающие джинсы и обтягивающая футболочка.
Я сказал:
— Слишком вызывающе.
Она примерила коротенькую черную юбочку.
— Тем более вызывающе.
Мы пошли в магазин и купили какую-то английскую одежку в цветочек, да еще на два размера больше, чем Оттолин привыкла носить.
Я сказал:
— Приходится идти на жертвы.
И вот мы стоим на пороге — мистер и миссис Благопристойность.
Дверь открыла высокая женщина.
— Здравствуйте, — сказала она со строгой и неприступной улыбкой на лице.
— Миссис Бертон?
— Да.
Я сказал:
— Меня зовут Энтони Лопес. Я был мужем вашей покойной сестры Гэлакси.
— О! — сказала она. — Какой приятный сюрприз.
— Это моя жена, миссис Лопес.
— Рада с вами познакомиться, — сказала Оттолин с вежливой улыбкой маленькой девочки.
— Как поживаете? — сказала миссис Бертон.
— Очень хорошо, — сказала Оттолин.
Мы еще постояли на крыльце, потом Бертонша сказала:
— Проходите, пожалуйста.
Мы вошли в прихожую, отделанную в пошлом британском стиле, с обоями в цветочек и светильниками прямо как из какого-нибудь фильма пятидесятых годов.
— У вас тут уютно, миссис Бертон, — сказала Оттолин.
Дамочка словно не слышала, пошла впереди нас. Я наскоро подмигнул Оттолин и следом за хозяйкой вошел в гостиную. Там сидел с газетой в руках мистер Бертон, типичный парень из пригорода. Вы не поверите — на нем была вязаная кофта!
Нас представили. Мы сели на диван. Оттолин ухитрилась открыть ноги значительно выше, чем полагается в таких случаях.
Мистер Бертон предложил нам выпить.
Я сказал:
— Я не пью.
Оттолин сказала:
— Было бы очень мило выпить чашечку чаю.
Удивительно — готовить чай на кухню отправился мужик!
Мы завели светский разговор, очень скорбный и печальный, все про покойницу Гэлакси. Я произнес прочувствованную речь, какая она была замечательная личность, таких больше нет, и так далее и тому подобное.
— Ни о чем так не жалею, — сказал я, — как о том, что был в то время в командировке и услышал о трагическом происшествии уже после похорон.
Когда мистер Бертон вернулся с подносом и разлил чай, я перешел к делу.
— По моим сведениям, вы взяли на себя заботу о моем сыне Сэме, — сказал я.
— О вашем сыне? — Миссис Бертон абсолютно спокойно смотрела на меня поверх чашки. — Его ведь, кажется, кто-то усыновил?
Я улыбнулся, чтобы скрыть изумление.
— По-моему, нет. Вы приехали на похороны и забрали его с собой. Теперь я хочу увезти его обратно.
— Знаете, я думаю, тут какое-то ужасное недоразумение, — сказала миссис Бертон, уставившись на меня ледяным взглядом. — Я, безусловно, присутствовала на похоронах сестры, но я вернулась одна.
Я сказал:
— Недоразумение? Да что вы мне голову морочите!
— Я нисколько не… морочу вам голову, мистер Лопес. Рекомендую обратиться за справками в соответствующие официальные инстанции.
Я почувствовал, как в животе у меня все завязывается в тугой узел бешеной злобы.
Оттолин
Я чувствовала, что Катастрофа напрягся, как будто изо всех сил старается держать себя в руках. Я шепнула: «Катастрофа!» — но было уже поздно. Он хряснул по столу кулаком, в котором была зажата чайная чашечка. Осколки вперемешку с чаем посыпались на стол, разлетелись по ковру.
— Он мой сын! — заревел Катастрофа Лопес.
Мистер и миссис Бертон так широко раскрыли глаза, что это уже выглядело ненатурально, но не сказали ни слова.
— Все это из-за денег, так? — орал Катастрофа. — Рассчитываете урвать себе кое-что, но вы, видно, не понимаете, с кем имеете дело. Тут ведь семья, понятно? Деньги принадлежат семье. А значит, они священны.
Мистер Бертон опустил глазки, вот-вот обделается, но миссис Бертон расправила плечи:
— Абсолютно не представляю, о чем вы говорите.
Катастрофа
Я вскочил на ноги. Бертон дернулся, как будто ждал, что я сейчас начну в него стрелять.
— Хотите по-плохому? — говорю я. — Ну, как вам будет угодно.
Я вышел из комнаты, заглянул в кухню. Потом побежал вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.
На втором этаже три закрытые двери. Я толкнулся в первую комнату. Большая спальня, пустая. Во второй какой-то мальчишка сидит перед компьютером. Он вздрогнул, когда я распахнул дверь.