Мне вспомнился случай на прошлой неделе, когда я застала группу девочек за игрой в американский футбол на школьной площадке. В тот день взгляд Сэм Лопес, наглый и равнодушный, заставил прозвенеть тревожный звоночек у меня в мозгу. К сожалению, интуиция, как всегда, меня не обманула. У этой девочки с самого начала были дурные наклонности, вот она и перенимает у старших мальчиков скверные привычки.
В дверь постучали. Это была моя секретарша, Карен О’Грэди. Она принесла мне газету.
— Извините, если побеспокоила, директор, — сказала она. — Но я думаю, вы должны это увидеть.
Она разложила газету передо мной на столе. Вверху заголовок из одного-единственного слова: «ЧЕРТОВКА», ниже — фотография, занимающая практически всю полосу. На снимке смешались в полнейшем беспорядке полицейские, болельщики, чьи-то руки и ноги. И в самом центре свалки, с белокурыми волосами, упавшими на лицо, и занесенной для удара ногой, хрупкая кукольная фигурка, которая выглядела бы здесь совершенно неуместно, если бы не тот факт, что ее нога вот-вот врежется в лицо другого болельщика, скорчившегося на земле.
— Уже звонят журналисты, — сказала Карен. — Имена арестованных не разглашаются, но, видимо, кто-то из полиции проговорился, что она учится в «Брэдбери Хилл».
У меня сердце замерло от страха. Под удар поставлены годы тяжелого труда! Вся моя карьера, моя, как говорится, репутация опытного педагога разлетится вдребезги от подобной огласки.
— Скажите им, что у меня нет никаких комментариев, — сказала я. — Напомните, что школа не несет ответственности за поведение учащихся в свободное от занятий время.
— Да, директор.
— И еще. После собрания я хочу видеть у себя Марка Крамера и Сэм Лопес.
— Да, директор.
— А сейчас дай мне пять минут, хорошо?
Карен кивнула.
— Чулан, директор?
— Да, — вздохнула я. — Чулан.
Елена
Я просто не могла этому поверить. Когда мы с Чарли пришли в школу в то утро, уже ходили слухи, что Сэм и Марка арестовали во время драки на стадионе. Народ толпился отдельными кучками на школьном дворе, все рассматривали газеты с фотографией Сэм на первой странице, под надписью «ЧЕРТОВКА».
— Вон она, — сказал кто-то.
Мы обернулись и увидели, как Сэм и Мэтью входят в ворота школы. Даже на таком расстоянии можно было разглядеть, что у Сэм подбит глаз. Они шли медленно, и когда Сэм заметила, что все взгляды обращены в ее сторону, на губах у нее появилась сдержанная улыбка. Кто-то из первоклассниц крикнул: «Молодец, Сэм!» Сэм помахала рукой, точно герой-победитель, принимающий приветствия восторженной толпы.
Терпеть не могу выскочек и задавак! Я сказала Чарли:
— Она же всем этим наслаждается. Можно подумать, это невесть какой подвиг — ввязаться в драку на стадионе и попасть в газеты.
Сэм остановилась перемолвиться словечком с Джейком и Тайроном. Она сделала такое движение, как будто пинает кого-то, видимо, показывая, как все там происходило, потом рассмеялась, явно напоказ.
— И как мы теперь? — спросила Чарли. — Она все еще наша подруга или уже нет?
— Бандитка она, вот это уж точно, — сказала я.
— Действительно, — сказала Чарли. — Я не одобряю насилия.
— И я тоже.
Сэм направилась к нам. Народ перед ней расступался, а на ее лице было такое торжествующее выражение, да еще этот черный ободок вокруг глаза, точь-в-точь как у панды, — я никак не могла удержаться, чтобы не улыбнуться. Чарли глянула на меня и беспомощно пожала плечами, покоряясь судьбе.
— Привет, Сэм! — сказали мы в один голос.
Мэтью
Сэм был в восторге. Он не упустил случая покрасоваться. Этот парень — эксгибиционист от природы, а тут такая прекрасная возможность… Очередная прекрасная возможность.
А другие ученики — и старшие, и младшие, и девчонки — почему-то считали, что он совершил нечто замечательное. Как только стало известно, что фотография Сэма Лопеса, избивающего какого-то несчастного болельщика, появилась на первой странице газеты, он сделался настоящей звездой. «Привет, Чертовка!» — орали ему со всех сторон, а Сэм Лопес в своей юбке горделиво, вразвалочку шагал мимо.
Я думал про себя: о чем вообще речь? Человек набросился с кулаками на совершенно постороннего типа да еще и ногой его пинал. Что же тут такого замечательного?