— Ты чего? — удивляется он, проникновенно глядя на меня.
— Да вот, хотела проверить, нет ли у тебя жара. А то вроде бы и ты, а вроде и нет. Я не знаю, чему уже верить, — ехидничаю, но сейчас это мой единственный способ защититься.
— Ах так? — Гриша неожиданно ловит меня, прижимает к себе и целует.
Вздрагиваю, потому что не ожидаю такого поворота событий.
Первым порывом становится желание дать Грише хорошую пощечину, но я почему-то сдерживаюсь. А затем и вовсе отвечаю Грише на его поцелуй. К сожалению, он мне не чужой, а тело моментально реагирует на прикосновение столь желанного мужчины.
Блин. Вот ведь, называется, отвыкать начала!
Его губы мягкие, сладкие, еще пропитанные в пасте, касаются моих губ, властно подчиняя меня себе. Его руки горячие обжигают кожу на талии. Чувствую мощнейшее желание, которое разгорается во мне, и я ничего не могу с этим поделать.
Его руки все ниже, и я себя останавливаю. Торможу, чтобы потом не сожалеть. Отстраняюсь, хоть и мне так сильно этого не хочется.
— Извини, если перешел границы дозволенного. Ты сегодня особенно сильно сводишь с ума, — Гриша осторожничает.
Он, как и всегда, ловит мое настроение и понимает, что сейчас — не время. Не рано, не поздно, просто не время.
— Да, не стоило, — бросаю я, вытирая губы. Ощущаю, как они опухли и жаждут продолжения.
Да я и сама этого хочу. Но не могу себе позволить. Я запуталась и не знаю, что делать дальше.
Ухожу на балкон. Прячусь. Хочу остыть и рационально подумать. Не в силах спорить с собой или общаться с Гришей. Слишком много событий за короткие три дня. Я ведь так не выдержу и проиграю спор. И так ли мне хочется его выиграть? Может, ну его, все эти глупости?
Отбрасываю все неприятные мысли, позволяю себе немного расслабиться. Краем уха слышу, что Гриша уходит и созванивается с коллегами в соседней комнате. Качаю головой. Почему нельзя было услышать меня раньше? Сразу? Почему он осознал, что и в каких моментах делал мне больно, только когда я решила уйти? Почему он делает это сейчас, когда мне уже не надо?
Когда немного остываю, возвращаюсь за ноутбук и доделываю те дела, что не успела за день. Минус удаленки: работа не всегда бывает до шести. Зачастую приходится дорабатывать.
Гриша возвращается, разбирает свой компьютер и перетаскивает его вместо со столом. Он пыхтит, но не просит помощи. Стараюсь не лезть, чтобы не попасть под горячую руку. Если она вообще горячая.
Наконец, муж полностью перетаскивает стол и технику в соседнюю комнату. Смотрю на пустующее место и вздыхаю: как-то даже от того, что он переехал в соседнюю комнату стало грустно на душе.
Заканчиваю работу и захлопываю ноутбук. Устала за день: от работы, ненужных переживаний и прочей дребедени. Падаю на кровать и ко мне приходит Беляш. Ему почему-то кажется, что мои ноги — самая лучшая игрушка. С утра были волосы. Не спорю с ним, лишь наблюдаю.
Неожиданно в спальню заходит Гриша. Он воровато улыбается и интересуется:
— Ленк, не хочешь сходить прогуляться?
Да его днем с огнем не вытащишь из дома! Это он сейчас серьезно?!
Смотрю на Гришу и не знаю, как реагировать на его предложение, так и на его новое поведение. Что стало причиной изменений? Не мог же человек встать с утра не с той ноги и измениться? Или он это раньше не с той ноги вставал и сейчас случайно встал с той? Что-то тут не так.
Но что? И как это узнать?
— Ты чего зависла, дорогая? — усмехается он, и я пожимаю плечами. Я действительно не знаю, что ему ответить. — Ну, я же не кусаюсь. Тем более, несколько лет назад ты сама, добровольна вышла замуж.
— Потому, что я тебя любила и не замечала твои косяки. А, когда мы начали жить не просто вместе, но и работать в одной комнате, наружу повылазила вся дрянь, — фыркаю, устроившись поудобнее. — И не надо говорить, что ты резко изменился. Скорее всего, ты просто делаешь все, чтобы меня задобрить, а как только я скажу, что мы не разводимся, все сразу вернется на круги своя.
Вываливаю всю тираду сразу. Мгновенно жалею, что вообще это произношу. Говорю то, что меня гложит. Делюсь тем, что у меня на душе. Гриша же абсолютно спокоен, а затем выдает короткое:
— Ты совершенно права, — эту фразу слышу чуть ли не впервые, но так часто за день, что удивленно смотрю на мужчину. Я… что? — Трудно поверить, что кто-то резко извинился. Вдруг я действительно не изменился, а как только ты изменишь решение, вновь стану домашним тираном.
На такой выпад мне совершенно нечего ответить. Так и сижу с открытым ртом и молчу, уставившись на него.