— Ты мерзкая, извилистая гадюка, Ирэн, — разочарование и обида, немыслимая злость на всех вокруг, в том числе и на себя, охватывала Элинор. — Тонешь в чужих секретах, о которых узнала самыми грязными способами. Мне тяжело жить со своими. А каково же тогда тебе барахтаться еще и в чужих?
Улыбка девушки медленно померкла, она тягуче посмотрела на Элинор, нахмурив брови, словно задумалась над ее словами. Может быть, она действительно отравляла не только других, но и себя. Вздохнув полной грудью, она избавилась от внутренней тревоги и продолжила.
— Хочешь играть честно, Чейз? — ехидность промелькнула во взгляде. — Тогда у тебя есть месяц на то, чтобы влюбить в себя Эрла.
Глава III
Элинор влипла по самые уши: проблема с выселением, с бывшим, а теперь еще и отчислением, которое обернется скандалом и в личной жизни! Совсем недавно ей казалось, что она полностью контролирует свою жизнь, а теперь она лишь зритель на показе дешевой комедии с трагическим концом. Осталось учиться месяц, за этим сессия и прощай второй курс — здравствуй лето! Но нет, это будущее теперь стоит под большим вопросом.
Итак, она не могла возвращаться в общежитие, после клеветы на Эрла и всех тех ядовито-искренних оскорблений, которыми они обменялись. И если она все равно не может вернуться в свое комнату, если она зашла так далеко, не является ли единственным правильным выбором сознаться во всем? Потому что она скорее спрыгнет с моста, чем будет влюблять в себя Осборна по приказу Ирэн.
«Да, — решила та, — я расскажу правду. Я совершила ошибки, но я не опущусь до нравственного дна». От подобной решительности ей стало так легко, что она мигом вскочила с места и даже сразу не знала, к кому сначала нужно пойти. С приподнятым духом она убедилась в том, что для начала ей нужно проверить реакцию третьего лица, поэтому она ворвалась в комнату Киары, когда та стояла у окна, и до такой степени перепугалась внезапной гости, что вместо сигареты выбросила из окна блокнот, державший в другой руке.
— Что… что такое, Эли? — подруга осмотрела взбудораженную блондинку, которая, замешкавшись, усадила Киару на диванчик рядом с собой.
— Я должна рассказать… — начала она, ощущая, как ее решительность стремительно вытекает прочь из тела с каждым новым глубоким вдохом. Язык ее не поворачивался вместе с мыслями: она не имела ни малейшего понятия, с какого конца изложить свою глупую историю.
— Нет, не рассказывай, Эл! — вдруг ее подруга стала еще более напуганной, чем прежде.
— Что? Почему? — не понимала Элинор, даже не успевшая ввести Киару в курс дела. — Если я не признаюсь во всем, то станет только хуже. Правильнее всего будет понести ответственность, пока все совсем не вышло из-под контроля. Мне будет проще начать с тебя, пожалуйста, Киара!
— Меня же выгонят, если узнают! — индианка закрыла вспотевшими ладошками лицо, тихо всхлипнув, а затем посмотрела на девушку взглядом, хмурость и озлобленность которого удерживала слезы в глазах словно магнит. — Хочешь отомстить мне за то, что я рассказала Ирэн, что вы с Августом встречаетесь по ночам в стиральной?!
Элинор отстранилась, приоткрыв рот от легкого шока, однако затем быстро сжала зубы, чтобы больше не сказать этой девушке ничего важного и личного. Осмотрев ее, сжавшуюся в углу дивана с прокуренным голосом и побледневшей мокрой кожей в попытках защитить саму себя закрытой позой и зыбким взором, Элинор скрутило живот от напряжения и удивления, словно она только что совершенно случайно обезвредила тайную бомбу.
— Зачем ты…? — спросила она, не в силах закончить предложение, потому что даже язык не повиновался признавать предательство Киары, будто оно — нелепая антитеза ее личности.
— Тебе всегда было плевать на меня, — она пожала плечами и огорченно усмехнулась. — Мне надоело быть тенью, на которую ты даже не оглядываешься. Все, что важно для тебя — это оценки, Август и статус. Остальное — средства достижения или препятствия. И уж лучше быть вторым, потому что так ты будешь считаться со мной. И теперь Ирэн не единственная, кто заметил это.
Элинор хотела закричать: «ты не можешь поступить так со мной, я никогда я хотела, чтобы ты так думала обо мне, я по-настоящему тебя ценила!», но голос пропал из-за давления комка, который будто бы состоял из слез, еще не подступивших к глазам. Она все еще не двигалась, наверное, ожидания лучшего конца, смеха Киары и фразы «я пошутила» или хотя бы мягкого «прости» в откровенном взгляде. Но вместо этого она получила:
— Чего замерла?! Иди и делай, что хотела, мне уже плевать.