Странным образом это вывело Элинор еще больше из себя, несмотря на понимание того, что она поступала неправильно. Она грозно, пожалуй, даже обижено нахмурилась и в том же тоне ответила возмутившейся девице.
— Ну так может тебе сходить к нему, если так остро реагирующей на живых людей?!
Собеседница хотела было уже возмутиться в ответ, таким образом начав бы спор, который наверняка закончился бы чем-нибудь более серьезным, чем обычная девичья обида. К счастью, это предотвратил Август, во время заметивший, что ситуация набирает обороты. Он спас обеих девушек, забрав с собой Элинор под предлогом просто погулять, несмотря на то, что та пыталась придумать отговорки.
— Что с тобой? — прямо спросил Август, ожидая такого же честного и понятного ответа от своей девушки, но та лишь пожала плечами.
— Ничего.
— Ты целый день не отвечала на звонки. Ты меня избегаешь.
— Нет! — она оживилась, — я не избегаю! Я просто потеряла телефон, но он уже нашелся, так что все в порядке.
— Почему ты показываешь свои настоящие чувства другим, но не мне? — он остановился и притянул опущенный взгляд Элинор к себе. Она словно стыдливый щенок смотрела на него, в ожидании разрешения идти своим путем дальше.
— Чувствую себя подростком, которого мать отчитывает за замкнутость. Пожалуйста, перестань, Август. Я настоящая с тобой.
— Ты лжешь мне прямо в глаза, — парень, не веря, помотал головой. Лицо его отражало следы разочарованности то ли в себе, то ли в Элинор — она так и не поняла этого. — Я знаю тебя слишком давно, чтобы поддаваться на неумелые попытки вранья. У тебя снова проблемы с Ирэн? Я поговорю с ней.
— Нет! — снова воскликнула Элинор. — Ты ничего не понимаешь. Август, позволь мне самой разобраться со своими проблемами. У меня все под контролем. Прошу, оставь меня в покое и займись уже своей жизнью.
Парень внезапно остановился посреди аллеи. Запутавшиеся паутиной холодные тени листвы ниспадали на его лицо темной полупрозрачной мантией, за которой было невозможно рассмотреть эмоции. И словно этой же безразличной мантией был укрыт его голос.
— Я занялся ей три года назад, но, кажется, ничего хорошего из этого не вышло. Ты права. Мне действительно необходимо перестать волноваться о тебе и дать свободу, чтобы и я мог заняться своей жизнью. Чтобы мы оба пошли по верному пути. И каждый сам выбирает свою дорогу, потому что мы на развилке, Элинор, и ты уже приняла решение. Тогда и мне придется. Удачи тебе на твоем жизненном пути.
Это последние слова, что она слышала от Августа, после которых Август свернул направо, а Элинор, еще немного посмотрев на его удаляющуюся без оглядки фигуру, — налево.
«Что только что произошло?», — не понимала она, идя обратно в общежитие. То ли время начало стремительно бежать вперед к закату, то ли Элинор шла так медленно и неразборчиво, что на улицы, как утром на траву оседает роса, оседали сумерки. Все сливалось в одну сложную абстрактную картину, нарисованную дальнозорким: впереди были люди, пейзажи и ясность, а перед Элинор — ничего, словно она смотрела через запотевшее изнутри стекло автобуса. Виной всему были слезы, которые девушка сначала даже не почувствовала. Такое чувство, когда ты идешь, не разбирая ни лиц, ни дороги, как потерянный в бескрайнем мире ребенок. И если бы пошел ливень, ты бы не обратил на него внимания, потому что впервые в жизни твои естественные потребности в комфорте и тепле оказались ниже, чем потребности духовные. Потом, конечно, Элинор заметила, что плакала, потому что какая-то темноволосая француженка с добрыми глазами, похожими на два лунных камня, остановила ее перед пешеходным переходом.
— Что с тобой? — спрашивала она обеспокоенно, держа Элинор за руку. — Ты чуть под машину не попала. Почему ты плачешь?
— Я? — не понимала Элинор. Она прикоснулась пальцами к щекам: они оказались мокрыми и бархатными, как персики после дождя. — И вправду, плачу.
— Если плачешь из-за парня, то поверь мне, chéri, он не стоит этого! Из-за слез ты ничего не видишь и еле разбираешь, куда идешь, — незнакомка произнесла с улыбкой. — Идем, зеленый свет. Мне придется перевести тебя через дорогу, как старушку. Обычно они очень милые и угощают меня яблоком или благодарят еще следующие полчаса, но ты можешь просто перестать плакать!
— Ох, ты только взгляни на себя! — вдруг воскликнула девушка по дороге, — я не рыдала так, даже после того, как уронила билеты с вип-зоной на концерт моей любимой группы в канализацию! Уверена, что в отличие от моей ситуации, твоя поправима!