Элинор была так поражена, что сползла с кровати и одурманенным взглядом осмотрела футболку еще раз, выхватив ее из рук парня, и, не веря своим глазам, произнесла сквозь зубы:
— Ты… — она замялась, подбирая самый лучший мат, что описал бы Эрла.
— Я? — нетерпеливо напомнил о себе он, и девушка заметила, с каким задорным огоньком азарта он ждет реакции, поэтому уложила элемент одежды возле себя и, едва улыбнувшись уголками рта — это было единственное, на что Элинор хватило, — она произнесла с ноткой раздражения, проскальзывающей в нарочито спокойном голосе, которым обычно разговаривают незнакомки, ставшие жертвой проказливого ребенка, с его матерью.
— Плевать. Всего лишь футболка. Видишь, я, в отличие от тебя, из-за такой глупости не злюсь.
Эрл разочаровался в выражении лица.
— Тогда я выкину ее вместе со своей? — он потянулся к ткани рукой, и Элинор нескромно, испуганно оттолкнула ее, в скорости объяснившись тем, что нет необходимости выкидывать то, что она еще будет носить.
Осборн вопросительно повел бровью, явно недоумевая, как можно надеть специально испорченную вещь. Он, конечно, знал что Элинор упертая, но эта ситуация стала просто вишенкой на торте, так что, поймав себя на подобной мысли, парень усмехнулся, взглянул на футболку улыбающимся с хитринкой взором и кивнул на соседку.
— Ну так надевай.
— Не буду я переодеваться сейчас, мне едва хватает сил, чтобы разговаривать с тобой, — с облегчением на душе выкрутилась она и в доказательство своей слабости подперла падающее лицо ладошкой.
— Мне помочь? — Эрл настаивал, подойдя ближе к кровати, точно был готов стянуть с собеседницы ее одежду по первому знаку.
«Он блефует», — была уверена Элинор, стойко оказывая сопротивление нагловатому взору охристых глаз с лисим прищуром. Она помнит, как Август пресекал любую возможность увидеть оголенное тело девушки (за исключением той ночи в океане: он был немного пьян), а Эрл — тем более. Слишком уж он презирает бывшую, чтобы получать хоть малейшее эстетическое удовольствие от наблюдения ее фигуры.
— Думаешь, справишься? — подразнивала она, чтобы плавно и незаметно отойти от темы разговора. — Сомневаюсь, что ты хоть раз в жизни снимал футболку с девушки.
— Ты права, — согласился Осборн, оказавшись напротив Элинор. Это насторожило ее. — Только красивые сексуальные платья.
И он посмотрел на девушку ожидающе, словно он раздраженно протягивал ей бокал шампанского на вечеринке, и, прождав слишком долго «заторможенную девицу», взглядом поторопил: «ну?! Долго мне еще ждать?!»
— Что? — упорно не понимала Элинор, чего добивается парень, и тогда он просто сам взял и, подняв ей руки, что от удивления девушки так и застыли в воздухе, стянул с нее футболку. Взор его был совершенно равнодушный, будто бы каждую пятницу он переодевал десятки девушек с восьми до пяти, и ему так это надоело, что он желал, чтобы это поскорее закончилось, поэтому так же спешно надел на Элинор футболку, принадлежавшую когда-то Августу. Однако, как и ожидал Эрл, а точнее, как и подсчитал он раннее, вырез приходился на грудь, открывая ключицы и ее верхнюю часть.
Элинор не верилось, что парень так просто сделал это, что послужило хорошим дня нее уроком: от Осборна действительно можно ожидать что угодно. Она даже не сразу обратила внимание на его немой вопрос в снова усмешливом взгляде, и, заметив это и то, как смотрится на ней любимая футболка, девушка забегала взглядом, пытаясь придумать выход из ситуации, при этом не выдав, что она, кажется, до краски смущена.
— Я отнесу ее в ателье и попрошу пришить сетку на месте выреза, — вдруг самодовольно озвучила идею та, утешая себя. — Да, так не будет слишком вульгарно и…
Элинор заметила, что лисий взор Эрла стал еще более самодовольным и веселым, проскользнув по груди девушки, и та, раздраженная и оскорбленная, закрыла ее руками, а затем просто укрылась по шею, так и уснув.
Ночью она просыпалась в поту, но упорно оставалась в этой же футболке, до конца дня играя роль ослабленной. Ей вспомнилось, что когда-то давно Август делал попытку позаботиться о ней, когда она претворялась больной. Это вызвало широкую улыбку на лице девушке, которая через мгновение рассыпалась пеплом настоящего, оттого что Элинор вспомнила, на что похожа ее жизнь сейчас. От этих мыслей по коже пополз мороз, и оставшиеся часы, положенные для сна, она провела в самобичевание и осознании того, что она обязана выиграть пари как можно скорее, чтобы помириться с ее милым Августом.