— Неужели ты внук Миссис Грин? — поинтересовался Мистер Чейз с приятным удивлением, которое позже переросло в одобрение, которое бывает появляться у родителей, когда они узнают о правильном выборе своих детей, неосознанно скрывающих его. — Я еще не встречал настолько гостеприимной и доброй семьи, как твоя. Уверен, что они воспитали достойного молодого человека, которому я смогу доверить свою единственную дочь.
Август сдержанно улыбнулся и уверенно кивнул.
— Надеюсь, у нас получится поговорить за ужином однажды, — искренне выразил надежды мужчина, понимающий, что в ближайшем времени у него это вряд ли получится, как понимал это и Август.
Элинор оставила Августа с папой по его собственному желанию, поэтому она не знала, о чем они разговаривали в ее отсутствие. Она не стала расспрашивать его об этом.
Август забрал документы и уволился, а затем уехал покупать билеты на самолет. Как же отчаянно она хотела остановить его, просто не позволить покинуть ее так скоро (прежде ей казалось, что два дня — это целых 2880 минут, и что они будут длиться так же затянуто, как произношение их числа).
День как назло пролетел шустренькой, маленькой птичкой мимо жизни, не остановившись даже ради того, чтобы перевести дыхание на одну единственную секунду. Старший вожатый пришел позже обещанного, так что она вернулась домой только к шести часам, когда ее требовали к себе родители.
Они сообщили, что решение о разводе окончательное. Бракоразводный процесс займет у них около одного месяца, и в этот же срок они планируют продать дом и поделить имущество. Папа сказал, что теперь Элинор будет жить с ним — никто не возражал: очевидно, у матери уже устраивалась новая личная жизнь, присутствие в которой юной дочери она видеть не рассчитывала и не желала, сытая по горло годами жизни, посвященными ее воспитанию.
Элинор была удивлена своей радости их разводу, точно он приносил кусочек счастья каждому члену семьи. Папа мог переехать и найти работу, из-за которой не придется постоянно пропадать в командировках, мама снова влюбится, начав новую жизнь, а Элинор просто перестанет быть лишним звеном в семье, которая все это время удерживалась на ней.
Вечером она, наконец, встретилась с Марком, готовая дать ему свой ответ, над которым она, как и обещала, подумала. Они встретились в том автобусном в кафе, ставшим символом дружбы всей компании. Грустно-добрая улыбка девушка и выбранное место встречи стали ответом Марку еще до того, как Элинор призналась во всем вслух.
Она говорила честно, без фальши и попыток утешения — она не любила подобное.
Марк, будучи человеком нордическим, принял все спокойно, хотя Элинор знала его достаточно хорошо, чтобы догадаться о том, что парень винил себя в медлительности и, конечно, как это свойственно молодым людям, сдерживал чувство ревности к Элинор и раздражения по отношению к Августу. Он поблагодарил подругу за честность и предложил остаться друзьями, зная, что это не станет для Элинор препятствием к продолжению их дружеских отношений — это было лучшим исходом ситуации, они оба это знали, решив, что этот разговор останется только между ними и ни Август, ни Ви с Итаном не должны узнать о нем.
Той ночью Элинор ночевала сама в своей комнате, но спала неспокойно, зная, что утром ей придется провожать Августа. Обеспокоенная, она позвонила Августу, и они проговорили полночи, не затрагивая тему расставания, а лишь шутили и смеялись, точно у них будет еще много времени обсудить все важное и серьезное.
Она отправилась в аэропорт к 6-ти, совсем не чувствуя усталость или сонливость. Мысли так стремительно подталкивали ее вперед, что она не успевала думать ни о чем другом, как о встрече. Когда самолет поднимется в небо — вот тогда она будет грустить.
— Странно, но я не жалею о пари даже несмотря на то, что проиграла, — вдруг произнесла девушка, спрятанная в объятиях Августа.
— Ты обещала приложить все усилия, чтобы никто больше не видеть меня, помнишь? А еще уверяла, что никто ни за что не влюбишься в меня, — напомнил парень, незаметно улыбнувшись. — И все-таки, кто оказался лжецом из нас двоих?
Она фыркнула, но не сердилась, только усмехнулась, признав, что многое из того, что она говорила теперь неправда.
— Но я же завела себе парня, как ты и просил!
— Я уверен, что ты приняла это решение только после того, когда ворвалась в мою комнату, чтобы взять «горячее одеяло», — самодовольно сказал Август. — Черт, какая же ты все-такие испорченная… даже не знаю, как оставлять тебя одну…
Элинор снова фыркнула, протестующе скрестив руки на груди.
— Просто подыгрывай мне, когда я буду давать трубку другим «горячим» парням, желающим со мной поспорить на разбитое сердце, что ты мой парень, — попросила девушка.
— А я кто по-твоему?! — возмутился он.
— Все еще мальчишка, любящий сырое тесто, — влюбленный взгляд Элинор сверкал милыми чертиками лукавства, что подразнивали Августа. — Будь убедительным!
— Я буду.
Август улыбнулся искренне, усмешка спала с его лица, отчего оно приняло выражение заботливое, прощальное, но такое светлое, словно он был уверен в счастливом в конце.
Объявление о посадке вернуло Элинор к печали, вызванной необходимостью расставания. Она медленно достала аккуратно сложенную белую футболку Августа, которую она обещала вернуть в тот же день, как и надела ее, но так и не сделала этого.
Она нехотя протянула вещь хозяину, осознавая, что ее возвращение есть символ неизбежного прощания. Уже второго прощания. И отчего время было так несправедливо, непропорционально: почему шесть лет отдельной жизни равняется одному месяцу совместной?
— Вернешь ее через месяц, — голос Августа вдруг разбудил Элинор. Она посмотрела на его самоуверенную, убедительную улыбку — парень точно знал то, чего не знала Элинор.
— Обещаешь? — не верила девушка.
Август улыбнулся, и на щеках его проявились те же нежные ямочки, что были у него с самого детства.
Он лишь произнес: «Спорим на разбитое сердце?»
Глава XIII
До последней недели Элинор ничего не знала. Она даже устроилась на работу, чтобы поскорее накопить деньги на билет и полететь в Портленд первым же рейсом на осенних каникулах.
Очевидно, Август был уверен, что они встретятся в начале октября, но Элинор не спрашивала, почему и как, боясь, как говорила Миссис Джентл о дожде для роз, «сглазить».
Она жила почти весь сентябрь в доме с родителями, почти как в детстве, но только теперь, кажется, родители стали общаться друг с другом теплее, чем в браке. Конечно, первые две недели они еще сухо обменивались друг с другом бытовыми фразами, точно как раньше, но затем стали вместе ужинать и даже ходить в боулинг с общими друзьями. Возможно, им суждено быть друзьями, и если бы отец не женился на матери, они бы не потеряли те годы счастливой жизни, которую только собираются устраивать.
Очень скоро в бывший дом Миссис Грин въехала новая семья. Проходя мимо него, девушка иногда сталкивалась с двенадцатилетним мальчиком и его младшей сестренкой, которым по просьбе Миссис Джентл она показывала парк с прудом неподалеку от дома. Элинор считала его сквером, небольшим участком зелени и чистого воздуха, но осенью он точно был похож на настоящий парк, прекрасный, цветущий сентябрьской позолотой и особенно летними воспоминаниями. Она любила бывать там, сидеть напротив прудика, вспоминать холод и ссору, присылать Августу фотографии и говорить, что жалеет, что так и не кинула в него кроссовок.
Ее недавнее одиночество вытесняли друзья. Теперь к их компании присоединились Брианна и Скарлет. Иногда на пляж с ними ездил Остин, и Элинор не упускала возможности еще раз глупо подшутить над его именем. В автобусном кафе их все еще было четверо — они не позволяли ни себе, ни кому-либо еще нарушать это священное собрание, на котором Ви и Итан теперь открыто выражали свои чувства, и убеждали Марка и Элинор, что на свадьбе они будут свидетелями. Марк едва сдерживался, чтобы не произнести: «уже насвидетельствовался, ребят», но Элинор мягко одергивала его благодарной улыбкой.