Проглатываю слова, чтобы не сказать этого Роме. Тогда он точно решит, что я в него влюблена. А если уж я себе в этом не признаюсь, то и ему подавно.
То есть, не не признаюсь. Не о чем говорить, он мне нравится. Но не более того.
— Будем брать аудио гид или послушаешь экскурсию в моём исполнении?
— А как лучше?
Вчерашний день показал, что Исаев больше меня смыслит во всём, что касается Парижа. Ноги до сих пор тянет после подъема на Эйфелеву башню и прогулки после.
— Возьмём аудиогид, — кивает мне Рома, подводя к нужной стойке. — И послушаешь, если что-то заинтересует. Использовать его всё время — не очень.
— Ладно.
— Какая ты сегодня сговорчивая.
Исаев едва не мурлычет, подталкивая меня в сторону к лестнице. Его наглая ладонь перестала сжимать мою, а просто перебралась на талию. Нас точно выгонят из Лувра за неприемлемое поведение.
— Есть что-то, с чего бы ты хотела начать?
— Нет. Ну, разве что, не бегать по всему музею, как мы делали в Диснейленде. Начать с верхнего или нижнего этажа.
— Тогда пошли на второй, там картины. В египетской секции мы застрянем на долгие года.
— Не застрянем, я не сильная фанатка этой темы.
Ну, разве что раз двести пересмотрела фильм ужасов «Мумия» и две части-продолжения. После этого мне было как-то не по себе лететь в Египет. Обсуждали это с Никой, планировали когда-то съездить отдохнуть вместе.
И, конечно, я знала, что сюжет фильма — глупая выдумка. Но в сторону Африки теперь посматривала с опаской. Кто знает, какие книги я там могу прочитать*.
— Как ты ориентируешься тут? — придерживаю пальцами край карты музея, потому что Рома отказывается отпускать меня. А одной рукой не получается. — Сущие лабиринты.
— Не могу же упасть в грязь лицом перед тобой. Приходится импровизировать. Вот мы уже трижды пошли по одному залу, а ты даже не заметила.
— Не правда, не прошли.
Но на всякий случай оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться в своей правоте. Уверена, если бы мы уже прошли по коридору с огромными картинами, я бы запомнила.
Скорее всего.
— Не правда, но могли бы. Так, тут должна быть лестница на второй этаж. Ага, вот она. Пошли, пока нас не снесла волна туристов. Все первым делом бегут к Мона Лизе.
— А разве не лучше позже или вечером? Ну, когда народа будет меньше.
— Лучше, да. Поэтому туда мы пойдём в последнюю очередь, чтобы не толкаться. Так, а теперь очень важный вопрос, — Рома останавливается посреди лестничного полёта, разворачивая меня к себе. — Я ведь могу тебя поцеловать?
— Исаев!
— Будем считать, что это согласие.
Ничего подобного. Я уж точно не соглашалась, чтобы парень прижимался к моим губам. Так медленно и правильно, что тепло венах не заставляет себя ждать.
Рома опускает руки на мою поясницу, двигается ниже. Запускает ладони в задние карманы моих джинсов, притягивая к себе. Сжимает, от чего я начинаю неконтролируемо дрожать.
— Я же могу так делать, да, морковка?
— Да.
И соглашаюсь я, конечно же, только из-за желания Исаева.
Ничего более.
Люблю свою склонность к самообману.
Рома, Лувр
— Ты красивая, морковка. Особенно, когда краснеешь.
Отрываюсь от девушки вечность спустя. И не отрывался бы, да организму нужен кислород. Вон как Маргоша часто дышит и поджимает припухшие губы. И никакой гиалуронки не нужно, только мои поцелуи.
— Я не краснею! Разве что от злости.
— Ну да, именно так.
— Исаев, давай договоримся. Поцелуи не дольше пяти секунд, а то так я ничего из-за тебя не увижу.
— Хорошо. Но за каждый раз, как позовёшь меня по фамилии, счёт будет увеличиваться на пять секунд.
Зная любовь девушки к моей фамилии, прибавляя после это очаровательное «блин», то совсем скоро у нас не хватит секунд в дне, чтобы отсчитать нужное для поцелуя время.
Преодолеваем оставшиеся ступеньки, чтобы попасть на второй этаж Лувра. Народа тут почти нет. Ещё никто не добрался, да и вряд ли доберётся. Тут Маргоша права. Большинство приходит сделать селфи на фоне Мона Лизы и статуи Венеры, а после этого бродят немного и покидают Лувр.
— Мы здесь на целый день? — спрашиваю у Маргоши, уже зная ответ. И убеждаюсь, получая кивок в ответ. — Хорошо, значит начнём с дальнего зала.