Плюс ко всему, я не знаю, как быть чьей-то девушкой. Пусть даже фальшивой. Не знаю, как вести себя, что и когда говорить. А то, может статься, что именно я пострадаю в этой истории еще больше. И теперь винить будет некого: сама ввязалась. Нужно найти пособие для чайников: как быть чьей-то девушкой. Вот что.
На форумах в интернете пишут всякие глупости, типо «смейся над его шутками» или «побольше улыбайся». И еще про тактильность. Об этом я вообще как-то не думала. То есть, мне придется прилюдно с ним обниматься? Или еще что похуже?! Да я даже наедине с ним так нервничаю из-за прикосновений, что колени дрожат. Что же будет на публике? Ох, несчастье!
Заканчиваю копаться в интернете в полвторого ночи. Глаза болят и слезятся от разглядывания яркого экрана монитора в кромешной тьме комнаты. Начиталась какой-то ерунды. По запросу «как сделать так, чтобы окружающие считали тебя девушкой парня, хотя на самом деле ты ею не являешься» результатов не нашлось совсем. Оно и не удивительно. Слишком все сложно.
Однако утром мое настроение меняется. Не сильно, конечно. Я решаю вести себя, как обычно. Только вот немного сменить образ, чтобы уж не слишком убого выглядеть на фоне Калиновского. Потому что это его дело – изображать моего парня. А я уж как-нибудь сориентируюсь.
— Ты чем занимаешься? — мама заглядывает в комнату и следит за тем, как я орудую ножницами.
— Обновляю гардероб, — шутливо отзываюсь я, хотя мамин тон голоса мне не понравился, тут явно жди беды. Или Разговора.
У мамы в руках тазик с грязной одеждой, который она, по всей видимости, несет в ванную, вернее, несла. Потому что теперь она застывает на месте и строго смотрит на меня.
— Это все для этого парня с мышью?
Парень с мышью. Что ж, неплохо.
— Нет, просто хочется что-то нового, весна же, — я стараюсь говорить все так же небрежно и весело, чтобы мама не заподозрила, что я на взводе.
Если бы она узнала, что я затеяла, устроила бы скандал. Хотя я и сейчас чувствую ее напряжение. Не нравится ей, что я начала с мальчиками общаться и наряжаться. Она думает, что теряет надо мной контроль. И очень может быть, что она права. И, если раньше я беспокоилась, что она подумает обо мне, то сейчас недоумение в ее голосе вызывает во мне только чувство, будто бы я все делаю правильно. Когда-то я считала, что, чтобы избежать ошибок и боли, нужно неукоснительно следовать материнским советам. Сейчас же я считаю, что думать нужно своей головой. И только своей.
— Только, пожалуйста, не забывай об учебе, — сдается мама, и я адресую ей лучезарную улыбку.
— Да, конечно, мама.
И на этот раз улыбаться было сложно. Она попала в яблочко. Учеба каким-то образом сместилась на второй план. Но, с другой стороны, я всегда была отличницей. Когда другие одноклассники устраивали вечеринки и тусовки, я сидела за учебниками. Могу же я хоть раз в жизни побыть обычным подростком?
Очень надеялась, что встречу Оксану, но не встретила. Прихожу в школу позже, чем обычно. В коридоре уже собралась толпа народу. Как обычно, они стоят кучками, некоторые гогочут так, что хоть уши зажимай, некоторые – шепчутся, другие сонно озираются по сторонам, будто забыли, куда пришли. Типичное утро в школе.
Вдруг меня вихрем сносит с пола, и я беспомощно болтаюсь в воздухе, аж сердце екает.
— Что за…
— Привет, солнышко, — «вихрем» оказывается Калиновский. — Рад снова видеть твои колени.
Ставит меня на пол, как ни в чем не бывало, и небрежным жестом обвивает рукой мою шею. Теперь мы идем по коридору вроде как «в обнимку», хотя я не совсем понимаю, куда мне девать свои руки. Да еще и голова кружится, то ли от того, что он покрутил меня в воздухе, как куклу, то ли от его парфюма. Пора к этому привыкнуть, что ли.
Мы дефилируем по коридору, собирая взгляды окружающих школьников. Даже «сонные мухи» вдруг очухиваются и таращатся на нас. Девчонки, как я и предполагала, хмурят брови и недоуменно перешептываются между собой. Я слышу шелестящие обрывки фраз, вроде:
— «…с Плаксой? Серьезно?»
— «…прикол, конечно…»
— «а я видела их вчера вместе, точно вам гово…»
— «…а она ничего!»
Я утыкаюсь взглядом в последнего говорившего. Им оказывается низкий паренек, кажется, классом младше. Он перехватывает мой взгляд и лукаво подмигивает мне.
Надо же, просто прошлась по коридору в сопровождении Калиновского – и слухи уже расползаются по всей школе. Я слышу, как их пальцы стучат по сенсорным экранам телефонов: совершенно точно эсэмэсят своим приятелям. Тоже мне, блин, событие!
Мы останавливаемся у класса, я прижимаюсь спиной к стене, и надо мной нависает Калиновский, упираясь руками в стену. Он не сводит с меня веселого взгляда.
— Прекрати дрожать, — с улыбкой и очень тихо говорит он.
Я что, дрожу?! И он это видит?! Так, спокойно.
— Я не дрожу, ясно? Просто замерзла! — нагло вру я, но глаз не отвожу.
А вот это совсем выбивает меня из колеи. Он садится со мной за одну парту. Оксана только рада, она уже заняла место Калиновского рядом с Тимофеем. А вот мне это совсем не по душе. Как тут сосредоточишься, когда в воздухе витает этот аромат, ноздри щекочет, заставляет думать о всяком таком… о чем не положено думать в школе!
Пока учитель объясняет тему урока, я глазею по сторонам, пытаясь взять мысли под контроль. Дверь приоткрыта, и я замечаю какое-то движение в коридоре. Присматриваюсь внимательнее и вдруг встречаюсь глазами с темноволосой нимфой. Она смотрит прямо на меня, но ощущение такое, будто бы я попала не под ее взгляд, а под наковальню. Желудок сжимается, и я прямо чувствую, словно уменьшаюсь в размерах. Она отводит Взгляд, поправляет волосы и исчезает из моего поля зрения.
— Знаешь, что поможет нам «укрепить», — с иронией шепчет мне на ухо Матвей, — наш статус в обществе?
— Что? — упавшим голосом спрашиваю я.
— Туса. Грандиозная туса, которая как раз так удачно выпала на сегодняшнее число.
— Что? Нет! Мне нужно…
— Да-да-да. Тебе нужно заниматься. Но сегодня пятница. И день рождения Карины. Так что можно и отдохнуть, — он наталкивается на мое непробиваемое лицо, поднимает брови и нагло использует свой главный козырь, — ты ведь сама этого хотела!
Я глубоко вздыхаю и провожу рукой по лицу. Кем бы ни была эта Карина, меня не приглашали на ее день рождения. Это я и говорю Калиновскому, но он только хмыкает и закатывает глаза.
— Ты что, забыла? Ты теперь со мной.
Глава 27. Матвей
— Ты вообще как, в норме? — спрашивает Тима таким знакомым мне правильным тоном. — Хочешь отправить Олесю в самое логово волков?
Мне нравится, что он не понимает моих поступков. Это делает меня кем-то вроде гуру. А объяснять я люблю. По крайней мере, ему. Пусть мальчик учится у лучших.
— Во-первых, — улыбаюсь я, примеряя новенькую черную рубашку, — я не уважаю навязчивых людей. А она прямо-таки липучка. Везде таскается за мной, сует нос, куда не надо, хоть и фигура – ништяк.
— Карина? — Тима стоит в соседней примерочной и возится с «молнией» на брюках, что-то у него там заело.
— Она. Пусть уже смирится с тем, что я занят, и она мне не интересна.
— А она тебе не интересна? — искренне удивляется Тим. — Вроде бы по всем параметрам тебе подходит.
— Не начинай, а? Сейчас – не интересна. У меня есть дело поважнее, сам знаешь. О чем это я? А! Во-вторых, Плакса, то есть, Олеся должна увидеть мое отношение к ней. А такая тусовка – самое подходящее для этого место.
Ткань, скрывающая меня от других людей, бесцеремонно отодвигается в сторону, и Тима заглядывает в мою примерочную.
— Твое отношение? — переспрашивает он, хмурясь.