Я стою к нему спиной и вглядываюсь в выражение его лица в зеркале. Затем делаю импровизированные «кавычки» пальцами и говорю по слогам, а то подумает еще невесть, что:
— Мо-е о-тно-ше-ни-е!
Занавеска резко задергивается, и я слушаю, как Тима возвращается в свою примерочную. Некоторое время мы молчим.
— Знаешь, на что это все похоже? — вдруг спрашивает он.
— Ты же все равно скажешь.
— А похоже это все на то, что Олеся тебе нравится. В самом прямом смысле этого слова. Вспомни, ты всегда говорил мне, что на такие тусовки нельзя приходить с подружкой, а теперь что? Что изменилось? Или ты и правда решил остепениться?
На этот раз я вторгаюсь в его примерочную и кривлю лицо.
— Совсем спятил? Ты посмотри на себя! Это не ты ли решил остепениться? Зачем тебе галстук?!
Будь на его месте Федор, тот бы сразу же стащил галстук и принялся оправдываться. Тим же нисколько не смущается, поправляет воротник рубашки и остается доволен собственным отражением в зеркале.
— Знаешь, чего я не могу понять? — он поворачивается ко мне и хитро поглядывает на меня. — Почему ты так держишься за это пари? Ты уже и с Федей разругался из-за него. И с Владом. И…
— Ну же, продолжай. И с тобой, да? Я что-то пропустил?
Я уже начинаю раздражаться. Пусть нацепит хоть сотню галстуков одновременно, да пусть хоть костюм себе из них сошьет, в душу-то ко мне зачем лезть?!
Тима буравит меня взглядом несколько долгих секунд и отводит глаза. Его лицо напрягается, уголки губ еле заметно подрагивают.
— Ты шантажировал меня, — тихо говорит он. — Если ты уже об этом забыл, то я помню. Ты так хотел заполучить Плаксу, что не постеснялся угрожать мне. Хочешь рассказать Федору о том, что у меня было с его старшей сестрой? Рассказывай. Только вот даже не думай, что этим ты сможешь заставить меня поддерживать любое твое решение.
Я в ступоре смотрю на него. Этому чудаку удалось вызвать во мне чувство вины. Да, я просил Тиму замолвить за меня словечко перед Плаксой, и да, возможно, я был с ним резок и неосторожен в выражениях. Но я и не предполагал, что у Тимофея сложилась в голове такая картина. Я открываю рот, чтобы заверить его, что не собирался и не собираюсь раскрывать его тайну Феде, но, по-видимому, момент упущен, потому что я не успеваю сказать и слова.
— Ну, я на кассу. Догоняй! — он уже напустил на себя его привычный добродушный вид, и из-за этого я чувствую себя еще хуже.
Тима – один из немногих людей, которые не судят обо мне по обложке. Несмотря на раздражение, мне немного льстит то, что он пытается добраться до корня моей проблемы. Он хочет помочь, я даже не сомневаюсь в этом. А я умудрился подорвать нашу дружбу. Вот ведь и правда осел!
***
Я очень надеюсь, что она не нацепила одну из своих любимых юбок в пол. Ну, пожалуйста, только не это!
Мы с Тимой крутимся возле подъезда, как два придурка. Кавалеры ждут своих дам. До чего я докатился?
Тима, похоже, считывает это всё по моему лицу и тихо усмехается.
— Да расслабься ты. Мы же не на свадьбу собрались.
— А ощущения, как будто на свадьбу, — бормочу я недовольно.
В этот момент открывается дверь подъезда, и перед нами предстают две богини. Кто бы мог подумать, что из недр этой обшарпанной пятиэтажки могут появиться такие красотки? Вообще-то я пялюсь только на одну. На ней красное облегающее платье с черными вертикальными полосками и черные бархатные туфельки на каблуке. Я не успеваю налюбоваться этой прелестью, потому что она застегивает длинный серый плащ и поднимает на меня смущенные глаза.
— Мадам, — выдыхаю я, при этом стараюсь говорить спокойно и уверенно.
Она понимает, что я оттопырил локоть в сторону не просто так и берет меня под руку.
— Ты уверен, что это хорошая идея? — говорит Олеся полушепотом, и я чувствую, как нервно подергиваются ее пальцы.
— Ни о чем не беспокойся, — твердо говорю я. — Все пройдет гладко. Голубки? Вы идете?
Выясняется, что Карина тоже живет в частном доме. Причем в размерах он ничуть не уступает моему. Я предложил прийти на час позже, чтобы пропустить скучный сбор гостей, и, думаю, не зря. Из дома уже вовсю грохочет музыка. На подъездной дорожке толпится народ. Кажется, здесь собралась и впрямь вся школа.
Олеся цепляется за мой локоть изо всех сил. Ее ноги то и дело заплетаются, и мне приходится подхватывать ее, чтобы она не растянулась на асфальте.
— Просто веди себя… Ну, как моя девушка, — шепчу я ей на ухо, и она пронзает меня холодным взглядом, дескать, спасибо за совет, а то я сама бы не справилась.
Мы заходим в дом и раздеваемся. Я сразу же замечаю Карину. Ее сложно не заметить в разношерстной толпе. На ней блестящее золотое платье с таким вырезом, будто бы она намерена сегодня же завлечь в свои сети, как минимум, одного миллионера. А здесь ведь только школьники. Для кого весь этот маскарад?
Она обворожительно нам улыбается и задерживает взгляд на мне несколько дольше, чем на других. Ну, еще бы. Из-за моей спины показывается Олеся, она все еще не может привыкнуть к каблукам, и это вызывает во мне только умиление. Карина оценивающе оглядывает ее с головы до пят и протягивает руку, увешанную такими же золотыми и блестящими браслетами.
— Рада знакомству, — говорит она, приподнимая уголки губ. — Карина.
Глава 28. Олеся
Из-за этих каблуков у меня начали болеть ноги еще в лифте Оксаниного дома. Поэтому, когда мы заходим в гигантский дом именинницы, я уже почти не чувствую собственные ступни. Ребята снимают верхнюю одежду и уже движутся навстречу гостям, а я еще вожусь с туфлями: решила дать ногам передохнуть хотя бы пару минут.
Смотрю на то, как Оксана воркует с Тимофеем, и улыбка сама собой появляется на лице. Она счастлива, да и Тимофей вроде увлечен разговором. И я не могу не заметить, как он скользит взглядом по брючному костюму Оксаны. Здорово, что Калиновский тогда в кафе подкинул им тему для беседы. Иногда он меня удивляет своими внезапными добрыми поступками. Если, конечно, за этим не стоит что-то другое…
Кажется, я замечаю именинницу: это я поняла по ослепляющему золотому платью. Его обладательница скрыта от меня спиной Калиновского, и я поспешно натягиваю туфли обратно и, чуть прихрамывая, подхожу к Матвею. А потом я вижу ее лицо. Очень знакомое и очень пугающее.
— Карина!
Она смотрит на меня, чуть сощурив глаза, и искусно делает вид, будто мы встретились впервые. Я осторожно отвечаю на ее рукопожатие: ее ладонь холодная и мягкая, и мою руку она сжимает до боли, при этом дружелюбно улыбаясь.
— Олеся, — лепечу я, и она моментально теряет ко мне интерес.
Ее взгляд сфокусирован на Калиновском, она чуть не облизывается, глядя на него. По-видимому, она может держать себя гордо и непринужденно со всеми, кроме него. Матвей же напротив игнорирует ее взгляды и берет меня за руку, ободряюще улыбается мне.
— Проходите, — говорит Карина сладким голоском и вроде как обращается ко всем, но смотрит исключительно на Матвея, — чувствуйте себя, как дома. Бар – вон там. Бассейн – направо. На втором этаже есть бильярдная. В общем, разберетесь.
Мы идем парами: Тимофей с Оксаной в стороне, а рядом мы с Калиновским. Неожиданно Карина берет меня под локоть и пристраивается к нам третьей: теперь я оказываюсь между Матвеем и ей. Честно сказать, ощущения какие-то противные. Меня пугают лицемерные люди, а ей в этом деле нет равных.
— У нас там на кухне небольшой девичник, — тихонько говорит она, и ей приходится наклоняться, чтобы быть ближе к моему уху.
Ее каблуки гораздо серьезнее моих, и я даже немного завидую тому, с какой легкостью она на них передвигается. Некоторые рождаются в рубашке, а она, похоже, родилась в туфлях!
Я поднимаю голову и натыкаюсь на ее вопросительный взгляд. Не знаю, что она хочет от меня услышать.
— Здорово, — бормочу я, — у тебя очень красивый дом.