Минимум — неделя покаяния. Максимум — постриг в монахини.
И мне бы сказать учителю жёсткое «нет» и поведать душещипательную историю про то, как больно стоять коленями на горохе, но я, увы и ах, никогда не отличалась благоразумием. Бабушка эту черту моего характера называла «дурное семя», мать же просто возводила ладони к небесам и надевала самую трагическую маску из своего арсенала.
И вот она я, примерная девочка и наконец-то мамина гордость, Вероника Истомина, стою в бассейне с журналом тренировок по плаванию и призываю себя делать свою работу, а не пялиться на то, как парни широко и мощно загребают руками, одновременно приподнимая тело над водой и совершая волнообразные движения ногами и тазом.
Это баттерфляй.
А вскоре я вовсе забываю, как дышать, когда тренер выкрикивает фамилии следующих учеников, которые должны выйти на старт стометровки.
— Аммо, Басов, Серяк, Тимофеев.
Я подвисаю…
Живот сводит болезненная судорога. Это неуверенность в себе и обида — и они уже плотно засели во мне. Потому что любая девочка мечтает стать принцессой, но никак не «кочкой», которая посмела путаться под ногами великих мира сего.
И вот опять…
Я уже видела этих ребят без рубашек, но сейчас они выглядят ещё эффектнее. Теперь их мощные ноги были тоже оголены. Сами же парни собраны, как настоящие хищники. Заняли начальное положение для заплыва, и каждая мышца их тела напряжена в ожидании сигнала старта.
Звучит свисток и вместе с ним от входа в бассейн слышатся визгливые выкрики каких-то девчонок, очевидно, фанаток парней из младших классов, которые ходят за ними по пятам, пуская слюни и выпрашивая толику внимания.
— Бас, порви всех!
— Раф, ты лучший!
— А ну-ка замолчали все! И вон отсюда! — гаркнул тренер, но влюблённым пигалицам законы и правила школы были не писаны. Они всё равно проскользнули в просторное помещение и уселись на скамейках, с ликованием и триумфом смотря на то, как их кумиры сдавали норматив.
А затем снова заголосили как безумные, когда всё закончилось.
Ярослав и Рафаэль первыми и в одно отточенное, синхронное движение, вылезли из бассейна, а затем дали друг другу «пять» и рассмеялись, откидывая назад голову и демонстрируя «адамово яблоко» на своих мощных шеях. И оба показали «козу» и язык между пальцами, как жест превосходства над всеми, кто их окружает.
В мозгах тут же прогремел голос матери: «гордыня — грех Люцифера и Адама, поэтому он самый страшный».
— Истомина, пиши! — скомандовал мне тренер, по именам называя фамилию и время, за которое каждый ученик преодолел стометровку.
И всё бы прошло и закончилось, если бы Ярослав Басов не подошёл к нам, на ходу вытирая голову и тело большим полотенцем. А когда оказался почти вплотную, заговорил с тренером, полностью игнорируя моё присутствие.
— Ну что там, Елена Андреевна? — спросил он чуть хрипловатым голосом.
— Нормально, пятьдесят четыре и девять. Мастер.
— Ауф! — довольно хмыкнул парень и взлохматил свои густые тёмно-каштановые волосы, пока я зачем-то пялилась на его идеальные восемь кубиков пресса.
А в следующее мгновение Басов закончил с вытиранием, последним движением пройдясь по широкой груди, а затем развернулся, чтобы уйти, на ходу кидая в меня своим полотенцем.
Оно взлетело, как летучая мышь, а затем приземлилось мне точнёхонько на голову, полностью закрывая меня по половину туловища.
Вокруг тут же послышалось прысканье. Затем и смешки.
— Вешалка! — уже откровенно ржал кто-то, пока я почему-то просто стояла и обтекала, молясь всем известным мне богам, чтобы вся эта ужасная ситуация оказалась лишь кошмаром. Жалким сном. А ещё успела сообразить, что Басов, просто не заметил меня и заученным движение кинул мокрую тряпку в специальную корзину, стоящую сразу за моей спиной.
Всего лишь мышечная память. Вот только мне от этого понимания легче не стало.
Но цинус ситуации случился позже, когда с моей головы спустя всего несколько секунд сдёрнули полотенце, и зелёные глаза Рафаэля Аммо в упор уставились на меня.
Все вокруг ржали. Басов равнодушно удалялся в раздевалку. А его лучший друг подмигнул мне и выдал:
— Не плачь. Они только этого и ждут.
Глава 5 — Смешно…
Вероника
Не знаю, как я смогла выдержать до конца физкультуры и не провалиться от стыда под землю. Но да, я малодушно уткнулась в журнал и больше не поднимала глаз, чтобы не видеть смеющихся надо мной лиц. Я верила в то, что стоит этому уроку закончиться, и всё вернётся на круги своя. Обо мне опять забудут и обидное прозвище, данное Ярославом, тоже сотрётся из общей памяти, как что-то незначительное.