Но как же я ошибалась.
Уже на следующий день я тут и там слышала слово «вешалка», произнесённое в собственный адрес, а ребята наперебой рассказывали друг другу, как Басов целился полотенцем в урну, но попал в меня. И все потешались надо мной и потешались. А я всё не могла поверить, что это в принципе может быть смешно.
Все в этом мире хотят быть значимыми и счастливыми, но почему-то самоутверждаются только за счёт других людей, более слабых, не понимая, что однажды слабыми станут они сами. Всегда найдётся кто-то, кто будет сильнее тебя…
Именно поэтому я отмахнулась от всех, надела ментальные наушники и возвела вокруг себя бетонные стены, чтобы не слышать все эти позорные россказни, которые к концу дня и вовсе обросли неожиданными подробностями. И сразу вспомнились слова бабушки Глаши, соседки с моего прежнего места жительства:
«В одном конце города пукнешь, в другом скажут, что обосрался…»
Так случилось и со мной.
Но главные «душещипательные» новости пришли с очень неожиданной для меня стороны. Дина Шевченко, девочка с которой я вот уже месяц сидела за одной партой, вдруг заговорила со мной.
Первая!
— Слышала, какое прозвище тебе дали? — вот так, без приветствия и без каких-либо предварительных расшаркиваний. Сразу, и с обрыва в пропасть вверх тормашками.
— Увы, — выдавила я из себя и горло тут же забил прогорклый ком обиды.
— Вешалка, да уж…
— Ну, — пожала я плечами и через силу растянула губы в улыбке, валяя из себя персону, которой всё нипочём, — это не самое худшее, что могло ко мне прилипнуть.
И вот тут Дина с удивлением посмотрела на меня и улыбнулась, по-настоящему так, искренне, будто бы не хотела меня обидеть, а просто-напросто потешалась над человеческой недалёкостью, жертвой которой я и стала.
— Кстати, — наклонилась она ко мне чуть ближе и с опаской покосилась на вошедшего в класс учителя химии, — говорят, что ты так пялилась на Басова, что он именно поэтому не выдержал и залепил в тебя полотенцем.
— Было бы что там разглядывать, — фыркнула я, но тут же лихорадочно принялась вспоминать, куда я там смотрела, когда парень был рядом.
Бог ты мой, неужели он действительно заметил мой нездоровый интерес к своим кубикам? Да нет, быть того не может!
— Не переигрывай, — покачала головой девушка.
— Он, правда, не в моём вкусе, — выдала я, ни разу не покривив душой, и пожала я плечами. Да, фигура у Басова была крутая, но в остальном — всё мимо кассы, однозначно.
— Теперь понятно, почему ты носишь очки, — хохотнула Шевченко в кулак, а потом и вовсе накрылась учебником с головой, подавляя этот странный приступ веселья.
— Его друг гораздо симпатичнее, — рискнула ткнуть я Дину вбок, заметив, что преподаватель смотрит в нашу сторону заинтересованно и хмуро.
— Тише ты! — встрепенулась девушка и тут же прижала указательный палец к губам. — Донесут Марте же, и она тебя за Аммо с потрохами сожрёт.
— Ху из Марта? — скривилась я непонимающе.
— Ой, деревня — два куста, три дома. Марта Максимовская — стерва номер один с нашей параллели. Тёмненькая такая, с вечной красной помадой на губах. И я не шучу, эта девчонка чокнутая.
— А разве, не должна стерва номер один, быть влюблена в гада номер один?
— Бас и Аммо делят это место.
— И кто же стерва номер два? — спросила я, хотя не испытывала особого желания заталкивать в свою голову столь бесполезную информацию.
— Её подружка Стеф.
— Для «свиньи» нужна третья.
— Ты точно нарвёшься! Но да, такая имеется, — хохотнула Дина, — Реджи.
И я в ответ на её слова только закатила глаза и снова фыркнула, не понимая, в чём необходимость так коверкать имена. М-да, а в моём старом классе, было две Маши, три Даши и две Кати. Никаких Реджи, Стеф и иже с ними, а тут прям цветник и никого ни с кем не перепутаешь.
Только меня с вешалкой.
И настроение моё от этой последней мысли тут же скисло.
— Ладно, ты, главное, нос не вешай. Посудачат пару дней, и всё забудется. Просто больше так не плошай.
— Можно подумать, я специально это сделала, — буркнула и попыталась вникнуть в смысл темы, что вещала химичка, но этот предмет давался мне с диким скрипом. Поэтому я, слушая лекцию по окислительно-восстановительным процессам, привычно перевернула тетрадь и на последней странице начала планомерно набрасывать эскиз, пришедший мне в голову.
— Вау, это что? — через некоторое время, когда рисунок был почти готов, спросила у меня Дина.