Что, если я ошиблась? Что, если расставила приоритеты неправильно? Что, если всё испортила сама?
Боже!
И вот суббота. Сижу на большой перемене в столовой, ковыряюсь в салате, пытаясь сдержать слёзы, потому что слышу, как кто-то окрикнул Басова. Его имя, как огненное тавро, каждый раз оставляет внутри меня новые отметины. Без права на взаимность.
А потом как удар кувалдой по мозгам. Бам — и в мясо! Потому что я неожиданно, но совершенно явственно чувствую это — взгляд в упор. Болезненный. Прямой. Жгучий.
Поднимаю глаза и буквально напарываюсь на Него. И не верю в то, что увижу. Практически чудо посреди бесконечного океана тотального равнодушия. Всего равно, что айсберг, который величаво проплывает мимо, не обращая внимания на то, что я мечтаю отчаянно снова в него врезаться. Но да, Ярослав глядел так, как будто люто ненавидел меня, но в то же время дико скучал.
До дрожи!
А разве может так смотреть человек, который просто играл?
Глаза в глаза. Его полны огня. Мои надежды, которая тут же дохнет, стоит Басову порывисто подорваться на ноги, развернуться и решительно покинуть помещение. Наверное, может…
И снова больно. Снова слёзы. Снова я раздавлена будто бы червяк подошвой его дорогих, начищенных до блеска туфель. Горло стискивает паника и безнадёга. Я всё словно соткана из печали и тоски. Невыносимо!!!
Закрываю глаза и тону в своей бесконечной чёрной дыре.
— Привет, Вероника, — мозги разрывает от этого голоса. Но я лишь киваю. Поднять глаза не решаюсь — они заплаканные.
— Привет, Рафаэль, — хриплю надсадно.
— Я писал тебе, но ты не отвечаешь. Как ты? Паршиво дела, да?
— Да, — киваю я, не в силах больше врать и избегать общения с ним. Хочется хоть кому-то излить душу, потому что она переполнена горем под завязку. А в моей команде больше никого не осталось — все враги!
— Вы расстались?
— Ты наблюдательный.
— Почему?
— Потому что.
— Ник, — чуть ударяет он кулаком по столу, и я вздрагиваю.
— Тоже будешь врать мне, да? — усмехаюсь я со слезами на глазах.
— Я не понимаю.
— Новая русская забава, присоединяйся, — передёргиваю плечами и мне становится дико холодно.
Мы смотрим друг на друга прямо и не моргая, а потом Аммо разводит руки в стороны и качает головой.
— Это из-за твоей веры, что ли? Яр сделал что-то недопустимое?
— П-ф-ф…
— Я ни черта не понимаю, Истомина. Какого хера ты от меня хочешь? Басов злой, как вурдалак бродит уже который день, ты с красными глазами по коридорам курсируешь. Что происходит, мать вашу?
— Только мою, — растягиваю губы в улыбке, хотя самой хочется забиться в истерике.
— Опять шарада?
— Спроси у своего друга, он расшифрует, — психую я.
— Яр говорит, что ты его обманула и обвинила в каком-то лютом дерьме.
— Ах, вот как? Я одна грешница, а все вокруг святые? Ну, супер!
— То есть, ты хочешь сказать, что это не так? — тушуюсь, отвожу глаза, не в силах озвучить правду.
— Не так. Точнее, не совсем так, Рафаэль.
— Вам надо поговорить.
— Мы уже, — буркнула я и снова скуксилась, вспоминая, как мне было плохо и безысходно, когда Басов оставил меня одну под лестницей.
— Тогда может…
— Что?
— Может, ты дашь мне зелёный свет?
— Раф!
— Я должен был попытаться! — поднимает руки вверх в защитном жесте парень, а потом вдруг добавляет, резко меняя тему разговора: — Кстати. У меня днюха сегодня.
— Поздравляю тебя. Расти большой, не будь лапшой.
— Ха-ха.
— Прости, — украдкой вытираю слёзы салфеткой и всё-таки поднимаю на парня несчастный взгляд, — можно реабилитироваться и ещё раз перепоздравить?
— Можно, — одними губами улыбается Рафаэль и долго, въедливо смотрит на меня так, как никогда раньше этого не делал. Будто первый раз по-настоящему видит меня.
Но только я начинаю говорить, как он перебивает и поднимает руку, останавливая поток моего сознания.
— Не сейчас. Позже. Я пришлю за тобой такси в полночь.
— Что?
— Я отмечаю своё совершеннолетие сегодня в ночном клубе «Панорама» и приглашаю тебя на праздник. Там и реабилитируешься.
— Ты спятил? — охаю я.
— Нет.
— Меня же мама…
— Что? Не отпустит?
— Нет!
— А ты попробуй не отпрашиваться, Вероника, и сразу жизнь заиграет яркими красками, — и заговорщически подмигивает.
— Спасибо за приглашение, но я…
— Но ты подумай. Карета будет ждать под окнами четверть часа, потом превратится в тыкву.