- Просто он меня провожает, ничего здесь нет. А то, что ты ездишь на машине и никогда даже не удосужился доставить меня с работы, лучше тебя не делает, - заметила девушка, на секунду уняв пыл парня.
Тот осёкся, сразу замолчав и не зная, что ответить. Быть может, Сакура была права, и он действительно ничего не делал, чтобы она и вправду его полюбила так же искренне, как того урода с ирокезом? Вздохнув, парень опустил голову, задумавшись и слегка покачав головой: за свои слова она должна непременно ответить, тем более сказанные таким тоном. Думает, что выглядит умнее его? Думает, что она и вправду самая умная здесь, в этой квартире, в этом доме, в этом городе?
- Это уже совсем другой разговор, а я сейчас о том, что ты вообще с ним делала. По-моему, вы не просто так разговаривали. Если бы он тебя просто так провожал домой… тогда зачем нужно было его обнимать?! И вообще… неужели тебе не противно? - недоумённо посмотрел на неё Ким, для полной убедительности сморщив нос в доказательство того, что ему было бы противно такое действие со стороны панка.
- Противно разговаривать сейчас с тобой… - покачала головой девушка, после короткой паузы направившись в сторону спальни, тяжело вздохнув.
Ей не хотелось разговаривать с ним сейчас вообще. Почему Ким не может понять того, что он противен ей? Хм, какой же странный парадокс… он считает, что Саске должен быть ей противен, верно? Но сам-то он мог посмотреть на себя со стороны хотя бы один раз, когда, к примеру, возвращался домой с работы? Сакура уже не помнила, когда видела на его лице искреннюю улыбку: одна фальшь, одна бесполезная ложь прямо ей в лицо, слушая которую она не чувствовала безмерное счастье и глубокую веру.
- Почему? Обниматься с этим уродом, значит, не противно, а со мной, с тем, кого ты любишь, тебе разговаривать противно? - удивлённо и с каплей насмешки в голосе поинтересовался Ким, вздёрнув тонкую бровь и воззрившись на Сакуру так, словно она совершила самую глубокую ошибку в своей жизни.
Этот взгляд был осуждающим, и несмотря на то что девушка прошла в комнату, Ким направился следом за ней, намереваясь расставить все точки над «и» и решить всё за один вечер. Ему надоело то, как она относится к нему, и Ким не чувствовал себя эгоистом. Более того, он считал, что это нормально, так относиться к девушке и считать её своей собственностью. Он не хотел признавать, что не понимал, что такое любовь — было бы глупо вот так сказать Сакуре, что он и вправду тупой идиот, а этот панк, с которым она общается (а может, и не только), значительно лучше.
- Потому что все, что ты делаешь, ты делаешь только для себя. На мнение окружающих тебе параллельно, ведь - согласись, чего греха таить - ты любишь только себя, а мной прикрываешься… - тихо произнесла девушка, однако всё же немного пугливо посмотрела на парня.
Комната для неё стала своеобразным пленом. Уж лучше бы она оставалась в коридоре, где был шанс выбежать на лестничную площадку, чем была здесь, в небольшом квадратном помещении, вход в который загородил теперь высокий молодой человек, скрестив руки на груди, и Сакура понимала, что она отсюда не выйдет. Это походило на дрессировку в цирке: Ким взял на себя образ некого укротителя, пытающегося усмирить дикую пантеру, которая шипела, кусалась и царапалась, сидя на цепи. Однако эта цепь вскоре должна была порваться - Сакура точно была в этом уверена…
- Если бы я тебя не любил, я бы не говорил тебе сейчас всё это! - всплеснул руками молодой человек, удивлённо глядя на неё.
- По-твоему, ревнивые выходки – это для тебя любовь? - скорее всего, это был больше риторический вопрос, нежели тот, которому нужен ответ. Ким немного растерялся, приоткрыв губы, но тут же покачал головой, вновь повысив голос:
- Ты приходишь домой позже положенного, тебя провожает практически до двери какой-то урод, а ты ещё говоришь, чтобы я тебя не ревновал?
Тут уже стало совсем невыносимо это терпеть. Сакура резко опустилась на диван и схватилась за голову, опустив её к коленкам, издав какой-то угрожающий рык. Было понятно, что она больше не хотела об этом говорить, а уж тем более ей не доставляло удовольствия слушать такое от Кима. Как этот человек смеет называть Саске… так… так унизительно? Неужели он думает, что, оскорбляя другого, выглядит куда лучше и мужественнее? Сакура уже не видела в этом человеке настоящего мужчину: Ким был слабым, трусоватым, временами эгоистичным и самовлюблённым. Что уж там, когда Сакура просила забрать её с работы, — это случалось редко, но бывало, когда девушка уж очень сильно уставала, - он отказывался и сваливал всё на то, что у него был сложный день. Разве это делает Кима настоящим мужчиной?
- Не называй его уродом! - наконец закричала девушка, не выдержав и прямо посмотрев на молодого человека. - Я тебе никогда не давала поводов ревновать меня ко всем. Однако тебе всё равно… а этого человека я люблю, и мне всё равно, что ты сейчас мне скажешь.
Тут уж, казалось, сказать и нечего… Ким и не нашёл, что ответить, приоткрыв рот пошире и посмотрев, как девушка старается пройти мимо его и протиснуться в дверном проёме. Сжав от ярости зубы и стиснув губы в тонкую полоску, она прикрыла глаза, направившись в коридор. Хотелось попросту уйти, несмотря на то что Ким это осудит… более того, Сакуре было наплевать на это. Казалось, только сейчас она посмотрела на него так, как должна была смотреть в самый первый день их знакомства. Подумать только, какая иллюзия может произойти и как легко можно запудрить мозги молоденькой девушке, даря плюшевых медвежат, не так ли?
Далее произошло то, что Сакура совершенно не ожидала, и это было будто сделано в замедленно съёмке. Кима, казалось, больше ничего не останавливало после того, что она сказала. Более того, она уже не любила его — Ким это понял. Развернув её к себе за плечо резким движением, он зарядил такую же резкую, больную, с оттяжкой пощёчину.
- А я и предположить не мог, что ты такая шалава, когда познакомился с тобой, - выплюнул он, с яростью посмотрев на Сакуру.
Та испуганно вытаращила глаза. Наступило такое гнетущее молчание, а казалось, что в голове трещали электрические, натянутые провода. Прикрыв глаза, она осторожно прикоснулась прохладной ладонью к горящей щеке, ахнув. Боль… боже мой, какую боль она сейчас испытывала, не столько физическую, сколько моральную. Щека яростно горела, однако Сакуре было уже наплевать на это: сердце обливалось кровью, а вся иллюзия того, что в Киме осталась хоть одна частичка понимания и любви к ней, мгновенно рушилась на глазах, будто руины древнего ацтекского города. Она опустила длинные ресницы, на глаза тут же навернулись слёзы невыносимого разочарования и отчаяния. Это, казалось, даже грызло изнутри. Так обычно вгрызается голодная собака, облезлая и покрытая лишаем, в брошенный ей кусок мяса.
- Поднять на девушку руку? И какой же из тебя после этого мужчина? - прошептала Сакура дрожащим голосом, так и не поднимая глаз.
- По крайней мере, получше, чем этот твой… и где ты только его откопала? - поинтересовался Ким так, будто бы даже и не поднимал руку на Сакуру.
- Не твоё дело! - крикнула она, оторвав наконец руку от щеки и гневно воззрившись на него.
Она тяжело дышала, едва не плакала, а из горла вырывались шипящие и свистящие звуки, нарушающие воцарившуюся на одно мгновение тишину. Сакуре хотелось плакать, практически упасть от бессилия и лежать прямо здесь, на грязном полу коридора, поджав под себя коленки и всхлипывая, прикасаясь к обиженной щеке. Ладонь у него была широкая, тяжёлая, била с такой неприятной оттяжкой, что на мгновение ей показалось, будто бы вместо с его ударом сорвались и частички кожи. «Саске бы никогда не поднял на меня руку», - внезапная мысль, посетившая голову… однако такая светлая и приятная. Сравнивать его с Кимом было уже в порядке вещей, и Сакура отдавало предпочтение, конечно же, Учихе. Она понимала, что это эгоистично по отношению к Киму… жаль только, что он сам не понимал, как должен вести себя по отношению к Сакуре.
- Как раз таки моё, - Ким резко подошёл к ней, схватив за волосы, сжав в ладони густой хвост розовых волос и потянув на себя. - Ну, и где ты его нашла?
- Он сам нашёл меня, - девушка тут же зашипела ему в ответ, нахмурившись и слегка прогнувшись в спине, чтобы немного уменьшить боль.