В это же время Любу избрали членом месткома. Она чувствовала и переживала чужую беду острее, чем свою. И в месткоме Люба была на своем месте.
Жил на 1-й Гольяновской хороший мальчишка - сирота Вовка Щукарь. Он был моложе Любы на три года, тоже ходил на лыжах и бегал за Любой хвостиком. Люба слышала, что его хотят исключить из школы.
- Вовка, не повторяй моих ошибок. Будешь хорошо учиться, устрою тебя на стадион. Возьму к себе. А не будешь - пеняй на себя.
Слово Любы Кулаковой, чемпионки, было для Вовки Щукаря больше чем приказом. Стал лучше учиться, и Люба помогла ему устроиться в спортивное общество. Он всерьез занялся лыжами уже на стадионе «Сталинец». Люба Кулакова слов на ветер не бросала.
В 1939 году Люба еще раз пришла второй, участвуя в десятикилометровых массовых велогонках на дорожных машинах. Но это высокое место в чужом ей виде спорта делало только честь Любе Кулаковой-лыжнице. У себя на стадионе «Сталинец» в 1939 году она, словно компенсируя свою неудачу и доказывая ее случайность, вышла на первое место в метании гранаты и преодолении полосы препятствий ГТО.
Люба не ошиблась. До сих пор ее считали спринтером, а Зою Болотову и Марию Початову почти непобедимыми стайерами. Но 12 февраля 1940 года в Горьком Люба снова спутала все прогнозы и заставила еще раз удивиться знатоков спорта. Она стартовала на стайерскую для женщин пятнадцатикилометровую дистанцию и победила 246 своих соперниц. Поражали необыкновенная выносливость и великолепное умение молодой спортсменки экономить силы, легкость, с какой она преодолевала затяжные подъемы и головокружительные спуски... Так Люба стала победительницей и получила звание чемпиона ВЦСПС.
Высокая лыжная культура помогла ей успешно пройти самые сложные участки трассы. В техническом отношении Люба Кулакова была выше всех.
Перед поездкой в Свердловск Любе Кулаковой вручили премию - два дорогих отреза на платья. Антонина Григорьевна повезла ее в самое лучшее ателье. Первый раз в жизни Любе шили платья из нового, да еще и очень красивого материала. Прежде ей перешивали все из сестриных «нарядов».
Когда она надела новое платье, Антонина Григорьевна не узнала свою воспитанницу, а Люба - себя. Тонкая талия, ровненькая спина, округлые плечи, крепкие и стройные ноги - Люба смотрела на себя в зеркало и вдруг поняла, как это здорово быть девушкой, да еще такой ладной и милой: «Неужели это я? Ох, что теперь будет?» - и отбила чечетку нетерпеливыми ногами. «Быстрее бы на танцы!»
В те годы сильнейшей командой лыжниц в стране была сборная ВЦСПС. В эстафете участвовали Гордеева Анна Алексеевна, Рагозина Вера Ивановна, Пенязева Антонина Григорьевна. Когда на стадион «Сталинец» пришла Люба Кулакова, она постепенно заменила в эстафете Антонину Григорьевну, которая к тому времени была уже старшим тренером сборной команды ВЦСПС. Люба была самой молодой в эстафете. Да что там молодой, просто девочкой. Все были значительно старше и относились к ней покровительственно. Хотя она и обходила их на лыжне.
Приехали в Свердловск. Антонина Григорьевна пришла к Любе в номер, а та, намазанная зубным порошком и закутанная в простыню, в темной комнате пугала свою соседку, изображая привидение.
- А ну-ка, Люба, умывайся и надевай платье побыстрее. Поедем в театр на оперетту «Прекрасная Елена».
Люба хотела обнять и поцеловать Антонину Григорьевну, да вовремя опомнилась - ведь Антонина Григорьевна была уже одета для театра, а Любка вся в зубном порошке. Ее соседка по номеру облегченно вздохнула, а то хотела уже идти жаловаться на Любу Пеня- зевой. Умучила ее Любка вконец.
Сборы и дорога позади. Свердловский театр музыкальной комедии. Зал полон. Праздничная и искристая музыка Оффенбаха пришлась Любке по душе. Дома Люба, когда убирала или стирала, всегда включала радио. И сейчас Любке хотелось подпеть, когда она слышала знакомую мелодию. Она с увлечением следила за развитием событий на сцене.
И вдруг Прекрасная Елена предстала полуобнаженной перед коленопреклоненным Парисом. Глаза у Любки раскрылись во всю ширь, губы приоткрылись от удивления и неожиданности. Антонина Григорьевна и Вера Ивановна удрученно переглянулись. Они забыли, что Любка совсем ребенок.
- Развлекли девочку!
А та замерла и смотрит во все глаза. Надо же, что показывают в театре! Оказывается, войны бывают и из-за женщин.
Любке нравились приключенческие и веселые фильмы. «Три поросенка» Диснея - первый цветной фильм’ она смотрела раз десять. Утоляли ее любознательность, жажду героического фильмы о событиях гражданской войны и революции. Любимым был «Чапаев», она просиживала по два сеанса подряд, преображаясь в Анку. Если ей не удавалось долго видеть этот фильм, то ей страшно чего- то не хватало. И она снова разыскивала кинотеатр, где показывали его, и мчалась туда со всех ног, словно надеясь, что в этот раз Чапаева не ранят, он не утонет и все кончится хорошо.
Люба очень любила кино и сразу, приезжая в другой город, только что сойдя с поезда, звала ребят: «Пошли в киношку». Характер у Любки был легкий, веселый, и она любила вещи легкие и веселые. Оперетта Любке тоже пришлась по душе.
Поезд идет в Ленинград Обычно Люба в дороге бедокурила, не давала никому покоя. Разбудит спортсмена: «Вставай, небо рушится!» - и тот спросонок бросается куда-то. Все хохочут, а Люба громче всех. А в этот раз приросла к окну, и ее не было слышно. Вместе с ней в купе ехали горнолыжники. И вдруг Люба запела: «Дни идут, как уходит весной вода...» Голос был сильный и верный. Лыжник с верхней полки не поверил своим ушам:
- Любаша, а ты еще и поешь? - и сам с удовольствием подтянул Любе, потом спели «Кирпичики», «Лю- бу-Любушку».
Из другого купе на Любу все время посматривал моряк. Решился подойти к ней:
- Простите, девушка. Разрешите представиться. Меня зовут Николай Мокротов. Я служу в Кронштадте. Мне кажется, я вас узнал - вы Люба Кулакова - чемпионка СССР по лыжам?
- Не ошиблись, - ответила Люба.
- Я тоже люблю лыжи, а вот служу на море. И знаете, не жалею. Сколько ни смотрю на море, наглядеться не могу. Оно такое неповторимое всегда. Не помню, какой поэт сказал: «Приедается все. Лишь тебе не дано примелькаться». А вы были на море?
- Да, в Ялту на сборы ездили.
- Простите меня, пожалуйста, вам, наверное, часто надоедают с такими просьбами. Я хочу вам написать письмо - дайте ваш адрес, пожалуйста.
- Если очень захотите, напишите. Адрес давать не буду. Сами найдете. Я не иголка.
- Обязательно напишу.
В Ленинграде в гостинице ребята завели разговор о девушках. Лыжник, который ехал вместе с Любой, спросил у Николая Антоневича:
- Ты не знаешь, есть у Любы Кулаковой любовь?
- Ты что, с ума сошел? Какая там любовь? Она сама как мальчишка.
- Сегодня к ней один краснофлотец подъезжал, адрес просил, а она не дала.
- Ишь ты, фитюлька какая, - с уважением протянул Антоневич.
- Но морячок сказал, что все равно разыщет ее.
Почему-то это сообщение не обрадовало Николая Антоневича. Любку он знал давно, уже года четыре; вместе объездили полстраны. На сборах, пожалуй, не было парня веселей и находчивей, чем Любка, а на соревнованиях все ждали от нее чуда - чем еще ошеломит Кулакова.
Захотелось сейчас же увидеть ее. Постучал в номер к девушкам. Но Любка уже убежала с каким-то ленинградским лыжником в кино.
Встретил ее только вечером. Идет в окружении ребят, хохочет, несет большую лошадь-качалку. Никому из ребят даже в голову не пришло помочь ей. Любка - свой парень, в помощи не нуждается.
- Привет, Люб! Ты кому это конягу тащишь?
- Галинке, племяннице, дочке Тониной.
- Себе купила что-нибудь на память о Ленинграде?
- А что мне надо? Только снег! Захвачу мешок.
Новый, 1941 год Люба встречала в подмосковном доме отдыха со своими друзьями по спорту.
На маскараде появилась старая барыня с буклями, в белой кофте, в длинной широкой юбке. Скользила по снегу такая страхолюдина, что в темноте ребята пугались. Потом бросила лыжи и такого трепака отплясывала - пол ходуном ходил. Никто в этой барыне не узнал Любашу.