В тот же день Инга принесла штук шесть картошек. Матери что-то наврала насчет картошки, а мне призналась, где стащила. Оказывается, это в нашей же квартп- ре. У кого-то из соседей. Картошка хранилась между створками входной двери в закрытом на замок ящике. Инга как-то ловко отбила одну планочку, и мы своими тоненькими ручками нет-нет да и потаскивали потихонечку эту картошку. На этот раз мы блаженствовали: сварили картофельный суп. А Инга, как и всегда, когда разливали по тарелкам что-нибудь жидкое, уточняла:
- Мама, мне погуще.
Тяжелые времена вскоре стали проходить. Мама начала на пароходе дальнего следования работать (по Волге). Каждый раз ходили ее встречать на Речной вокзал вместе с бабушкой: и на столе появлялось много-много всего. Были даже астраханские арбузы! А из ягод бабушка варила различные варенья.
Уже в звании чемпионки мира Инга иногда приходила потренироваться на свою родную Петровку, и как только выходила на лед, тут же, как по мановению волшебной палочки, раздавался чуть ли не одновременный стук открывающихся форточек - и трибуна была готова к зрелищу. А Инга, проезжая мимо своего окна, кивала головой болельщику № 1 - своей бабушке, Евдокии Федотовне, которая, просунув кое-как голову в узкую форточку, строго следила за бегом своей внучки. За день-два перед первенством мира бабушка не находила себе места, только все спрашивала:
- Чтой-то ничего не передают, как там наша Ина? - Наконец раздается голос комментатора: «Мы ведем свой репортаж...», и бабушка буквально несется по квартире и взволнованно, а иногда с укоризной и ревностью напоминает соседу, ярому болельщику, если он вдруг забывал об этом:
- Петра, что ты сидишь, включай же скорей ради- ву. - И уже умоляюще: - Ина ведь бежит.
Бабушка знала очень много пословиц и каждой из них точно била в цель. Придет иногда Инга расстроенная из-за того, что на нее кто-нибудь накричал, а бабушка и скажет:
- Не бойся собаку, которая брешет, а бойся ту, которая молчит. - Или в другой раз саму себя оправдывает за истраченные на гостинцы для своих же внучат деньги: - Не оттого мы оголели, что сладко ели.
Вот эта бабушкина сердечность, отзывчивость, а иногда и вспыльчивость клубочком отмоталась к Инге. Доброта в Инге на первый взгляд могла показаться странной. К чужим людям, даже незнакомым, она могла проявить больше чуткости, чем к своим родным, будто те могли обидеться, а ты нет. Она забудет порой предложить тебе поесть, когда находишься у нее в гостях, и в то же время у нее можно было хоть полквартиры вывезти, и она не обратит на это внимания (где-то на аэродроме она потеряла 200 рублей; бабушка, когда узнала, руками всплеснула, а Инга говорит спокойно: «Ну что теперь делать-то, их уж все равно не вернешь»). А доброта ее заключалась в следующем: приходи и бери, что тебе нужно, не спрашивай, ты же свой человек и должен все понимать.
Наступили конькобежные дни Инги. Но признали ее в спортивном мире не сразу. До того времени существовала мода на невысоких конькобежек, и примером тому могла быть трехкратная чемпионка мира Мария Исакова. Про Ингу поэтому говорили, когда она впервые выступила на первенстве СССР в 1955 году, где заняла 21-е место:
- Из нее ничего не выйдет, слишком длинные мышцы, а в коньках, как известно, нужны более короткие для быстрого сокращения. - Но в ответ на такое заявление Инга вспыхивала и отвечала:
- Ну это мы еще посмотрим. - И, видимо, зарождавшуюся в Инге спортивную злость, при всей ее человеческой доброте, умерить в то время не было никаких сил: в 1956 году на первенстве Советского Союза неожиданно для всех она стала абсолютной чемпионкой страны, и, что самое потрясающее, с новым мировым рекордом в сумме многоборья. Ей было девятнадцать лет! В газетах тогда сообщили о ней, что совсем недавно, каких-нибудь два года назад, Инга Артамонова впервые встала на беговые коньки. Это было действительно так.
Но ее продолжали не признавать и не включили поэтому в команду для поездки в том же году на чемпионат мира (там сильнейшей оказалась Софья Кондакова). Но наступил следующий год, 1957, а потом 1958, когда она два раза подряд стала абсолютной чемпионкой мира. Это было громом среди ясного неба. Так стремительно, так смело, просто поразительно! Победы Инга одержала в финском городе Иматре и шведском - Кристинехамне.
Скандинавские болельщики сразу же ее признали и выбрали в свои кумиры. А на банкетах, устраиваемых после чемпионатов мира, она оправдывала эту любовь к себе. Инга появлялась там нарядной и красивой. И будто не она несколько часов назад выполняла такую изнурительную, «лошадиную» конькобежную работу, а кто-то другой. В этом ее характер - не показывать, как тяжело достаются победы, а выигрывать с легкостью, изяществом, артистичностью, вызывая тем самым еще большую симпатию окружающих.
Ее тогдашний тренер 3. Ф. Холщевникова призналась:
- Она будет чемпионкой мира не два раза, а десять раз! - И согласиться с этим можно было. Инга - это действительно было что-то новое в коньках. Откуда-то вдруг появилась высоченная (рост 177 см), стройная, сильная, разделала всех под орех. Теперь-то уже не удивительно, что победы одерживают преимущественно спортсмены высокого роста. У них больше мощи, длиннее рычаги. Это подтверждает в последние годы своим выступлением и голландец Ард Схенк.
Что же касается ее бойцовских качеств, то трудно найти что-то подобное. На соревнованиях она улыбалась, а если кто-то пытался ее «заводить» перед стартом, грозя «привезти секунд 10 на финише», делал только хуже для себя. Вот что Инга рассказывала мне: Стин Кайзер на чемпионате мира 1965 года чем-то раззадорила ее, и Инга голландке «врезала» в ответ, став в четвертый раз абсолютной чемпионкой мира.
Если можно было бы проследить за двумя состояниями человека - в период, когда он известен небольшому кругу людей и когда к нему пришла всемирная слава, - было бы очень поучительно. Как ни печально, но некоторые люди, ставшие известными, потеряли многое из того, что прежде было любимо окружающими. Мы перестаем уважать зазнаек, и мы правы. Но представьте себе, что вы как раз и есть тот самый прогремевший, пусть только на «всю округу», человек. Вам почет, прохожие останавливаются на улице и восхищенно глядят вам вслед, вы являетесь желанным гостем в любом доме, с вами хотят познакомиться, вам пишут письма, к вашему мнению прислушиваются... И вот при всеобщем признании нужно остаться простым и скромным человеком. Играть здесь невозможно, показывая и доказывая каждому встречному, что ты такой же простой, каким и был, а в душе лелеять высокомерие. Им, простым, видимо, нужно быть. И вот за что я особенно люблю Ингу (и в настоящее время тоже), так это за ее очень естественную и милую простоту. Конечно, нельзя сказать, что она совсем не изменилась с тех самых озорных детских лет. Изменилась, да еще как. Ведь побывать пришлось во многих странах мира, а это новые впечатления. Не говоря уже о новых появившихся чертах характера - сдержанности, аккуратности, строгости к себе... Но все та же простота, отличавшая ее всегда, открытость души, бесхитростность и то главное свойство ее детской души, все равно сохранившееся, несмотря на трудности и испытания взрослой жизни, про которое ее самая первая учительница, старенькая Наталья Васильевна, как-то сказала матери:
- Вы знаете, она просто вожак у вас. Если захочет, то весь класс уведет с урока, честное слово. - Вот эта черта - быть инициатором, заводилой, принимать на себя главный удар сохранилась у нее на всю жизнь.
Однако в силу своей простоты и постоянной приподнятости от одерживаемых победы в спорте, необычайного оптимизма, доверчивости Инга не замечала и многого плохого, что было в некоторых людях, окружавших ее, - хитрость, небескорыстие, обман... Не так-то все просто бывает, когда тебе всего двадцать лет и столько о тебе говорят... Попробуй разберись в себе и других.
Разные, конечно, бывают люди. Но некоторые из них остаются друзьями навечно. Это, например, тетя Наташа, воспитательница детского сада, в который ходила Инга. Мать иногда несет утром Ингу в садик, просит ее пойти ножками, а та упрется - и ни с места, а ведь тяжелая была необыкновенно. Из-за этого и на работу мама опаздывает. А вечером немного позже приезжает за ней в садик. Наташа на первых порах ругалась, ведь и ей тоже нужно домой. А потом как-то смилостивилась - бог с ними! К тому же и полюбила эту молчаливую и спокойную девчушку, которая никогда не плакала, не жаловалась по пустякам. Наташа стала брать ее к себе домой после садика, если Аня, мать Инги, опаздывала. Стала девочку подкармливать и даже чуточку баловать.