- Сколько времени вокруг Ушбы верчусь, а на вершине так и не был. Заведи на нее хоть моего сына. Пусть и наш род, а не одни Хергиани на Ушбе побывает. Моя кровь, а не вода течет в жилах моего Багаула.
И Хергиани с Багаулом Квициани пошли тогда (если употребим здесь этот глагол) по «пути Хергиани». А возвратились Миша с Багаулом уже сутки спустя.
- Зачем так быстро? Зачем на вершину не ходили? - нахмурился Квициани-отец. - Ай, подвел ты меня, Минан. Всех нас подвел.
Через подаренную ему иностранными альпинистами подзорную трубу старик не только высматривал тура на дальних скалах, но и любил наблюдать за Ушбой.
- Эх, сынок-сынок!
Хергиани молча протянул снятую с вершины записку иностранной группы, ткнул пальцем в дату. Да, так быстро не ходил еще никто! И не думал ходить. Повеселевший старик Алмаскир зарезал белого агнца. Над загулявшим ночным Мазери долго звучали, отражаясь эхом в горах, гимны сванов.
А теперь вынь да положь Ушбу и самому Алмаскиру, который не только давно уже отец, но стал к тренировочным восхождениям еще и дедом. Ох, и пропишет же за это неумолимая дисциплинарная комиссия в Москве!..
Одна надежда на медконтроль, авось отсеет, не может не отсеять. Но весьма ученый врач из Тбилиси Хито Мусселиани сидел, уткнувшись в секундомер, в приборы. Тем временем хитрый старикан, покосившись глазом, на испытаниях по задержке дыхания легонько отпускал палец от зажатой ноздри и набирал резерв воздуха в легкие. Так выдул он с трех строго засекреченных вдохов пять тысяч кубиков. И в других тестах превзошел все нормативы!
А вверх шел здорово. Как ходят все сваны. Сказал же зарубежный корреспондент на чемпионате скалолазов в Ореанде: «Все спортсмены мира лазят, один Хергиани гуляет по скалам». (А речь шла не только о вертикалях, но и об «отрицательных» углах, где скала выпирает на человека.)
В три часа ночи Михаил накинул пуховую куртку, пробежался по хрустящей от морозца дресве. «Выходим!» За десять дней до этого он взял с собой на разведку массива сванов с весьма литературными именами - Лаэрта Чартолани, Марлена Ратиани.
Чартолани заправляет делами в райотделе милиции. Он - сын одного из четырех колхозных спортсменов, как уже говорилось, первыми ставших заслуженными мастерами спорта.
- А Марлен был главной моей опорой на штурме, - сказал автору Михаил. - Есть такие люди, Евген: звания мастера спорта нет, а многих мастеров надежней.
Еще бы! Много лет назад автор встретил возвращавшуюся из кольцевого перехода (пять перевалов, семь ущелий) колонну школы инструкторов альпинизма. Возглавляли ее два заслуженных тренера: Евгений Белецкий и Витольд Радель. На спуске в ущелье Адыр-Су, согласно инструкциям, обработали склон: крючья, перила, страховочные веревки, ледорубы.
Уже спустились, сбросили рюкзаки, когда кто-то приметил две точки над ледником. Не было же их с утра?.. Не помним таких... Задвигались. Оказались людьми. Почему такие маленькие? Да это никак пацаны... Оробевшие и довольные, стояли они перед инструкторами, уплетая шоколад. На ногах сванские кожаные самодельные чабралы, в карманах по ячменной лепешке. Это и были Миша с Марленом, решившие самодеятельным порядком сбегать (через хребет-то высотой в 3750 метров!) в это ущелье на молочную ферму к дяде. А ко дню массового штурма Ушбы комсомолец Ратиани был уже студентом- старшекурсником.
И Марлен шел теперь на Ушбу, подвязав отличные абалаковские кошки, а впереди мерно рубил ступени Хергиани.
- Выпустил бы меня вперед, Минан, - попросился Марлен. - Кто из нас каменщик: ты каменщик, я каменщик?
- Не пойдет такое дело. За новый дом для отца, конечно, большое тебе спасибо. Но это не стройка. Это Ушба.
- Снегу здесь.
- Хороший снег.
- Всегда здесь лед.
- А сегодня большой снег.
- Выше все равно рубиться.
- А ты здесь, как дворник.
- Скажи лучше, как землекоп.
- Ты, Миша, хитрый. С лопатой никто еще на Ушбу не ходил. Сначала я на тебя даже смеялся: фасонная штормовка из Шамони, мастерский рюкзак из Вены, из него самая простая сванская лопата глядит.
Хергиани вырубил 392 ступени.
С плато вышли на «подушку», этакий в сотню метров снежный надув. С него на скалы Настенко13. На гребне еще раз пригодилась лопата. Марлен молча (негоже выхваляться мужчине, пока не сделал дело) наблюдал за Хергиани, выдавая метр за метром страхующую их капроновую веревку.
Туман долго и плотно висел над всем массивом. Но тут, на гребне, его сдуло разом, словно могучая и властная рука Амирана захотела показать им горы. Спокойно топавший себе тбилисец М. (до этого ничегошеньки не видевший, кроме спины впереди идущего) машинально глянул по сторонам, и холодный пот заструился по спине. О ужас! Вправо, влево провалы на два километра. Сделал несколько неверных шагов. «Нет, не могу! Дальше пойду только в связке с Хергиани». - «Миша, как быть?» - «Сбрасывайте с гребня. Нянчиться не будем». - «Нет, нет, пойду со всеми». И ведь пошел. И дошел.
А Хергиани был силен... Гребень сузился, и Миша уселся верхом, оседлав Ушбу, ноги в деревенской вязки цветастых чулках, сработанных добрыми руками сестричек Иры и Тины. Он умело орудовал лопатой, которая пригодится еще раз на вершине.
Почему-то Хергиани ужас до чего захотелось уместить на этом пятачке всех сорок пять. Ведь до них восходило от силы по шесть-восемь спортсменов зараз. А тут?.. Срубил карнизы. Выровнял. Чем не трибуны для митинга! Проведем, кацо, на должной высоте. Как-никак «4694».
- Садитесь.
Сказал о юбилейной дате. О том, что больше половины личного состава, достигшего вершины, члены славного комсомола Грузии.
- Имеется, правда, в коллективе единнчпый переросток, - и покосился в сторону благодушно покуривавшего Квицпани. - Будем считать его ветераном комсомола.
Тот согласно кивнул.
Восходители покушались на лопату: сувенир что надо, но Хергиани дал отпор. Забил ее скальным молотком в трещину. Надписал: «На память Ушбе от грузинских альпинистов в честь пятидесятилетия ВЛКСМ». Вот вам символ труда, ставший и спортивной реликвией.
Все равно кто-нибудь не поленится, сколет лед, унесет лопату. Понимать надо - Ушба!
АЛЬПИЙСКИЙ ДЕБЮТ
Раз в два года съезжаются в Шамони, во Французских Альпах те сорок-пятьдесят парней, которые могли бы составить символическую сборную мира по альпинизму.
Шамони - не только первоклассный горный курорт, средоточие ночных клубов, казино... Это и колыбель альпинизма. Отсюда 8 августа 1786 года вышли в путь крестьянин Жак Бальма и врач Мишель-Габриэль Паккар, чтобы вернуться покорителями высочайшей из вершин Европы - Монблана14. Этим положили они начало новому виду спорта, где соревнуются не только в ловкости, выборе маршрута, тактике, но и в таких неизмеряемых цифрами категориях, как доблесть и дружба. Альпы и дали ему название. Где бы ни восходил ты, человече, - на Кавказе ли, в Кордильерах, все одно - имя тебе «альпинист».
С конца 50-х годов стали съезжаться в Шамони альпинисты для своего рода «Гамбургского счета». Семь лет назад на табло с фамилиями участвующих в этом форуме восходителей впервые появились буквы «1Л?55» (СССР): доцент Анатолий Овчинников и врач Вячеслав Онищенко дебютировали на рекордных альпийских маршрутах под испытующе наведенными на них биноклями и зрительными трубами.
Ассамблея июля 1967 года была невиданно представительной: альпинисты двадцати шести стран. От каждой не более двух представителей, естественно, сильнейших. Из СССР тот же Онищенко и Хергиани.
До старта в Альпах Хергиани - Онищенко так и не довелось ходить в одной связке, хотя они и знали друг друга. Если и встречались на скалах, то как соперники. И даже перед ассамблеей тренировались по разным ущельям, хотя едва ли не главное для альпинистов - это схоженность. Но и в этом они не подкачают.
- Будем знакомы, мои русские друзья: Жан Франко, директор национальной школы горных лыж и альпинизма. - Пытливо вглядывается: тот, что из Грузии, с чуть поредевшими волосами, по-детски ясными, простодушными глазами, гортанной, цокающей речью горца; другой - москвич, пониже ростом, прическа - ежик, весь словно сбитый из тугих мышц.