Каждый вечер в одно и то же время его можно было увидеть в Шуваловском парке поселка Парголово. Там Володя разминался, делал несколько легких пробежек и стартовал на свою, им самим приблизительно отмеренную дистанцию - двадцать километров. Она пролегала через крутые склоны парголовских гор, по лесным дорогам Юкков и Каменки.
- Но ведь чемпион Ленинграда не он? - уловил последний вопрос парень в телогрейке.
- Да ты не понимаешь, я говорю, он мировой... - И казалось, что, если бы губы его сейчас окончательно отогрелись, он бы говорил, говорил, какой славный человек Володька Мягков. Но вот парень наконец застегнул непослушными пальцами крепления, взял палки и покатил вдоль лыжни, то и дело оглядываясь назад. За ним затрусили и остальные болельщики. Одни бежали боком, другие просто шли спиной вперед, навстречу резким холодным порывам ветра. И только девушка в белой шапке оставалась на месте. В глазах у нее застыли слезы, а на лице ее блуждала счастливая улыбка. Потом девушка, пробежав несколько метров, остановилась и так стояла, подавшись вперед и чуть привстав на цыпочках. Лицо ее раскраснелось, локоны волос выбились из-под шапочки, она сняла варежку, стала поправлять их, не отрывая взгляда от бегущего навстречу лыжника. Варежка упала, девушка как-то машинально дернулась за ней, но не нагнулась и тут же, видимо, забыла про нее.
- Володя, я знала, я так и знала... - закричала она рвущемуся по лыжне Владимиру Мягкову.
Он, увидев ее на миг и не осознав, как, почему появилась она, Муся, здесь, на уральской земле, будто чего-то вдруг испугался. Все это Муся прочитала на его лице, когда он пробегал мимо, но, еще не сообразив, что к чему, крикнула ему в спину:
- Я сейчас прибегу.
Но не побежала, а медленно пошла следом, часто оступаясь в неглубокие вмятины в снегу. Нет, не так она представляла себе встречу с Владимиром, думала, обрадуется... Она даже не взглянула, когда мимо, тяжело дыша, проскользил главный соперник Мягкова, тот, с кем Владимир вел основную борьбу на дистанции, и ей только слышались крики болелыпиков: «Орлов! Пашка! Поднажми малость!»
Но «поднажимать» было уже поздно. XVI первенство страны по лыжам на дистанции в двадцать тысяч метров уверенно выиграл неизвестный в большом спорте ленинградский лыжник Владимир Андреевич Мягков.
Так в наш спорт вошел Владимир Мягков. Вошел неожиданно и с поразительным для того времени результатом... Уже в 1941 году в Ленинграде провели в честь первого лыжника - Героя Советского Союза Владимира Мягкова мемориал.
В последующие годы войны этот приз не разыгрывался.
В 1952-1954 годах на гонке сильнейших лыжников Советского Союза разыгрывались призы в честь Владимира Мягкова и чемпионки страны Любови Кулаковой.
В настоящее время приз имени Мягкова в Ленинграде разыгрывается ежегодно на дистанции восемь километров у женщин и двадцать - у мужчин. Победителей в командном и личном зачете награждают дипломами, а участников гонки на двадцать километров, показавших результат не хуже 1 часа 17 минут 13 секунд, - памятными значками.
Именем Мягкова названы: в Ленинграде Дом физкультуры ДСО «Буревестник» на улице Софьи Перовской, а в Москве - стадион на Ярославской улице. Но многие не знают о Мягкове ничего, кроме того, что в 1939 году он стал чемпионом страны...
Сверстников Мягкова осталось очень мало. Большинство погибло во время Великой Отечественной войны. В 1940 году в очередном первенстве страны он уже не участвовал - воевал с белофиннами. Сильнейшим на дистанции в двадцать километров тогда оказался москвич Алексей Иванов.
Владимир Мягков родился в 1915 году в Петрограде. Вскоре после революции родители уехали в Крым на поиски лучшей жизни. Но везде она, жизнь, в то время была одинакова. Помыкались они со своими узлами да котомками и вернулись в родные места. А спустя два года, в 1923-м, умерла мать - Евдокия Елисеевна. Остались на руках у Андрея Аксеновича восьмилетний сын Володя и двухлетняя дочь Тоня. А тут пришло известие из Сибири - сестра Евдокии Елисеевны, Ирина, похоронила мужа.
Собрал Андрей Аксенович свое семейство «на совет».
- Что будем делать, Владимир? Может, заберем тетку со всем ее выводком к себе? Оно хоть и тяжело, а все спокойнее, опять же вы присмотрены будете.