Но он не дал мне договорить:
— Из ЦК пришел запрос. Ты поступаешь в распоряжение отдела кадров.
Я так обрадовалась, что только и могла еле слышно прошептать:
— Спасибо.
— Мне-то за что, — улыбнулся помощник. — Я здесь ни при чем. Наверху оно виднее, где кому работать.
Еле дождалась, пока кончится рабочий день. Теперь я поняла, почему все время живу с ощущением временности, чувствую себя транзитным пассажиром на вокзале большого города, где все куда-то спешат, одни приезжают, другие уезжают. Меняются лица, на смену одним приходят другие, никто и ничто не задерживается около меня. «Это все потому, — думала я, — что я не занималась своим делом. Мое дело — работать на тракторе, на земле. А я оторвалась от земли и от этого чувствую себя такой неустроенной».
С нетерпением ждала я вызова из ЦК КП Эстонии. Но его все не было. Мое радостное настроение, надежда на перемены начали таять.
Позвонила Рузе. Он был единственным человеком в городе, который мог понять мое настроение. Он обрадовался звонку и сразу же перешел в наступление. Куда я пропала, почему не прихожу? Я вяло оправдывалась, ссылаясь на работу, на непредвиденные обстоятельства, на возможные перемены.
— Что бы у вас ни случилось, приходите, я всегда вас приму.
Эти его слова были для меня, как лекарство для души.
Новогоднюю ночь, последнюю ночь 1947 года, я провела в почтовом вагоне поезда. Работала. Никто не вспомнил обо мне, не поздравил. Значит, решила я, никаких перемен в моей жизни и в этом году не произойдет. Так и буду ездить из Вильянди в Таллин и обратно в почтовом вагоне, тускло освещенном маленькой электрической лампочкой. Но когда на следующий день снова понесла почту в уком, не выдержала, спросила, что же будет с моим направлением.
— Пока неизвестно, зайдите завтра, — ответили мне.
Зашла завтра, опять тот же ответ: «Пока ничего нового».
Упрямо зашла еще раз. Принял меня секретарь.
— Я понимаю твое желание работать по специальности, но и ты пойми нас правильно. Мы не можем отпустить тебя из уезда. С такими коммунистами, как ты, просто так не расстаются. Будем думать, где тебе найти работу в уезде.
Что я могла на это возразить? Долго потом мысленно возвращалась к словам секретаря: «Не можем тебя отпустить».
В ту ночь я проснулась от набатного гула. Подбежала к окну — все небо залито красным заревом. Пожар, горит соседний дом: складское помещение.
Накинула на себя первое, что под руку попалось, и выскочила на улицу. Огонь уже утихал, у дома суетились пожарные.
Я смотрела на огонь и не могла отделаться от мысли: как легко и быстро можно разрушить то, что создано, и сколько времени надо затратить, чтобы восстановить разрушенное. Как бы я хотела, чтобы моя нынешняя жизнь сгорела и пришла новая. Только в молодости хочется начисто стереть старое для нового, не понимаешь, что каждый новый росток должен иметь почву, чтоб пустить корни. Наше прошлое — почва, фундамент, на котором мы строим наше будущее. Оно — та отправная точка, от которой мы можем двигаться вперед.
ГЛАВА VI
«Уже в какой раз я прихожу в уком. Все прошу секретаря отпустить меня в соседний уезд в МТС работать. Он не соглашается. Все твердит, что я нужна здесь. Договорились, что пока без отрыва от производства окончу курсы при Вильяндиской МТС, а там, может…
Решение вернуться в МТС никто из моих близких не одобрял.
— Ну, чего тебе неймется? — говорили мне. — Работа в связи несложная, негрязная.
— Надорвешься ты на этой работе в МТС, — говорили другие. — Ни минуты покоя. В поле с утра до вечера.
Но я твердо стояла на своем. Я видела себя на тракторе. Стоило закрыть глаза, и передо мной волновалось золотое поле спелой ржи, которую я вырастила. Это была моя заветная мечта, и я ни с кем не хотела ее делить. «Посмотрим, что вы скажете, когда все сбудется», — мысленно отвечала я тем, кто меня отговаривал.
Совмещать работу с учебой, тем более мою, когда все время в разъездах, было непросто. Но я каждую свободную минуту использовала для занятий. Вместо художественной литературы читала в поезде учебники.
Особенно я любила те дни, в которые выпадало мое дежурство на курсах по классу. Я старалась прийти пораньше, пока никого нет. Подметала полы, аккуратно расставляла стулья. Встречала ребят (в группе я была единственной девушкой) как хозяйка. Занятия проходили весело, интересно и поэтому незаметно. Ребята в группе у нас были в основном молодые, любили пошутить друг над другом. Так уж устроен человек, ему хочется делать именно то, что в данный момент не позволено. На уроках кто-нибудь глупость сморозит, смеешься — не остановить. Буквально зажимаешь рот рукой, а сама боишься, как бы не подумали, что на курсы не учиться пришла, а развлекаться.