— Ну что, Эльмина, хорошо на комбайне работать? Только где его взять?
Вроде бы ничего обидного и не говорили они, а мне чудилась в каждом слове насмешка. «Что за всадник без коня, что комбайнер без комбайна?» — переживала я.
Рванулась в кабинет к директору — говорят, уехал. А без него никто ничего не знает, никакой работы предложить не может.
Непривычно было в страду ходить по городу. Вспоминала прошлую осень, ржаную пыль, которая, казалось, пропитывала тебя насквозь, и в душе уже жалела о том, что согласилась пойти на курсы комбайнеров. «Все думаешь быть умнее других, — ругала сама себя. — Не зря же мужчины отказались. Знали, чем это кончится. А ты, дурочка, хотела вырваться вперед, а в результате упала на землю, как лягушка из сказки. Хотела та посмотреть мир и попросила улетающих птиц взять ее с собой. Да не тут-то было. Квакнула от удивления и шлепнулась больно. Не умеешь летать, не заносись высоко».
Грустные мысли, как всегда, привели меня, в парк. В самом Вильянди никаких особых примечательностей нет. Обычный эстонский маленький городок. Центральная площадь, где находилась раньше ратуша. Старая гостиница. Несколько старинных домов. Самое интересное и красивое место — парк. В его зеленой глубине — развалины старого замка из красного обожженного кирпича. От замка остались одни стены, но они сохраняют былую торжественность и неприступность крепости. Замок окружен рвом. Когда-то он наполнялся водой из озера. А сейчас это глубокий овраг, поросший кустарником. Через ров перекинут висячий мостик. И когда я, переполненная своими мрачными мыслями, оказалась на этом мостике и посмотрела вниз, у меня было такое чувство, будто будущее мое схоже с этим висячим мостиком над пропастью — такое же зыбкое и ненадежное.
Но все же я действовала. Несколько раз заходила в МТС, «ловила» директора. Наконец застала. Думала, увижу в его глазах насмешку, но кроме озабоченности и усталости ничего не увидела. Он не выразил ни особого восторга, ни разочарования при моем появлении. Сказал, что комбайнов пока нет, но обещают скоро прислать. И тракторов, к сожалению, тоже нет — все в работе. Мне же он может предложить только старый трактор «ХТЗ-НАТИ», который в данный момент находится в «Суйслепа».
Судьба как будто специально испытывала меня. Трактор был не просто старым, а настоящей развалиной. Целый день я провозилась с ним, а он — ни с места. Пришлось ехать в МТС за механиком. Плачь не плачь, расстраивайся не расстраивайся, а работать надо.
Вместе с механиком пыталась оживить машину. Наконец трактор тронулся с места. Я уже боялась его остановить, помахала механику на прощание рукой и поехала в колхоз «Суйслепа». Только три круга успела сделать до темноты. Работала через пень колоду — приходилось все время останавливаться.
С трудом добралась до правления колхоза. А там пусто — никого нет. Да и кто будет сидеть — уже ночь на дворе. «У всех есть свой дом, только я одна, горемычная. Поесть негде и спать приходится под открытым небом». Я готова была заплакать. Так, без ужина, забралась на сеновал. Пыталась заснуть, не могла. В середине августа ночи уже холодные. Лежала я на сеновале — ни огонька, ни души кругом, даже собаки не лают. Такое одиночество накатило на меня!
Незаметно для себя я все же заснула — усталость взяла свое. Проснулась — солнце уже высоко. Спросонья сразу и не поняла, где нахожусь. Только чувствовала тяжесть и тупую боль в голове.
До конца сентября промучалась со своей развалиной. Больше ремонтировала, чем пахала. Несколько раз приходилось отгонять трактор в МТС на ремонт. Приходилось пахать и ночью. Холодный воздух действовал на мою непослушную, капризную машину отрезвляюще — двигатель не так перегревался и работал без остановок.
А потом дали мне другой «ХТЗ-НАТИ». На нем с напарником мы хорошо потрудились. До самых морозов пахали зябь.
Конец сентября стал для меня памятным. В один из дней мы, дети, после долгой разлуки собрались все в маленьком городке Мустла у родителей. Наш единственный братишка Вельтан приехал на побывку. Высокий, подтянутый, в форме пограничника — не сразу его и узнаешь.