Я подсела поближе к репродуктору: вдруг назовут кого-то из знакомых?
«…звание Героя Социалистического Труда присвоено следующим товарищам, — сказал диктор. — Лейде Винкель… — я порадовалась за нее, она тоже была депутатом, мы с ней очень подружились. — …Эльмине Отсман…»
— Алекс, ты слышал? Я не ошиблась?
Вместо ответа он подхватил меня на руки и закружил по комнате.
Недолго мы оставались одни. Стали приходить знакомые, соседи. Все поздравляли. Во сколько раз радость увеличивается, когда ты ее не одна переживаешь, а вместе с друзьями!
1958 год, как никакой, был богат для меня событиями. Родина высоко оценила мой труд: Золотая Звезда Героя Труда, орден Ленина… По случаю пятидесятилетия профсоюзов меня наградили орденом «Знак Почета». Эти большие награды, такое признание, мне казалось, я еще не заслужила. Давала себе слово: трудиться так, чтобы считать их заслуженными.
В том же 1958 году 1 июня у меня родилась дочь. Маленькая Элли принесла мне много материнского счастья. Я радовалась каждому ее движению, каждой улыбке. Часами могла сидеть у ее кроватки и наблюдать, как она спит, причмокивая во сне губами, как потягивается, как ищет меня глазами. Да, я была счастлива в то лето. Но в глубине души испытывала какую-то неудовлетворенность. Сердце мое было с дочуркой, в городе, а в мыслях я вся была в поле. Если с утра было серое небо и моросил дождь, у меня портилось настроение: «Значит, опять простой, опять нашим трудно работать».
Только в середине августа смогла переехать в деревню. Много народу собралось в большом с низкими потолками доме. Родители, нас четверо, Магда, Юля. Обе мои сестренки в тот год тоже работали в поле. Магда окончила курсы механизаторов, Юлечка училась там же и в то лето приехала на практику. Опять у нас был семейный агрегат, только уже без меня.
Через несколько дней передала я свой комбайн другому механизатору. Передала, как будто от себя оторвала. Старалась как можно более полно охарактеризовать Арнольду Теллисаару все достоинства и недостатки машины.
Много времени было у меня в ту осень для раздумий. Тем более что необходимо было принять решение, где нам жить: оставаться в городе или переезжать в деревню.
На февральском (1958 г.) Пленуме ЦК КПСС было принято решение «О дальнейшем развитии колхозного строя и реорганизации машинно-тракторных станций». Оно широко обсуждалось. У нас в МТС и в колхозах были и такие люди, кто считал: с передачей в колхозы техника погибнет. Там, мол, нет опытных механизаторов, а кто захочет оставить город? Но большинство людей думало по-другому. Колхозы за эти годы набрали силу, и отсутствие у них техники мешает их самостоятельности. Существующие формы организации труда сдерживают дальнейшее развитие хозяйств, снижают ответственность руководителей, самих колхозников за урожай. Я тоже это остро чувствовала в посевную и во время уборки. К нам, механизаторам, относились как людям сторонним. Да и сами механизаторы не всегда болели за колхозное дело. Были и такие, кто вел себя, как капризная барышня: хотят — в этот колхоз едут, хотят — в другой. Конечно, надо было соединить в социалистическом хозяйствовании колхозные земли и машинно-тракторную технику.
В марте на сессии Верховного Совета СССР я вместе с другими депутатами проголосовала за принятие нового закона, разрешающего продавать колхозам тракторы, комбайны и другие машины, принадлежащие МТС. В законе было оговорено, что реорганизация МТС должна осуществляться постепенно, с учетом развития экономики отдельных хозяйств и особенностей районов страны.
Так я сама участвовала в принятии закона, который должен был круто изменить мою жизнь.
И снова, в какой раз, приходилось начинать все сначала. Нужно было бросать дом, город, к которому я уже привыкла, с которым связано столько воспоминаний. Конечно, можно найти работу и здесь: механики везде нужны, тем более что МТС как опорная база оставалась в Вильянди. Но остаться в городе — это значит расстаться с комбайном и никогда больше не пережить волнующие минуты уборочной страды. Нет, ни мне, ни Алексу в городе делать нечего. Надо перебираться в деревню.
Я могла выбрать любой колхоз района, но решила остановиться в «Сыпрусе». Хотя он и дальше всех от города — двадцать километров, но больше всего привыкла я к нему. Был он самый слабый, когда начала в нем работать. И бригадирствовала я здесь, и на квартирах жила. Знаю и привыкла к его людям, и они привыкли ко мне.