Клиффорд Саймак
Способ перемещения
Все вокруг было белым-бело, и белизна казалась враждебной, а город выглядел строгим и равнодушным. Город высокомерно взирал на нас, он был погружен в свои мысли, и ему не было дела до мирской суеты и превратностей бытия.
И все же, напоминал я себе, над всем этим высятся деревья. Я вспомнил, что когда корабль в пучке наводящих лучей, пойманных нами в открытом космосе, уже спускался на посадочное поле, то именно деревья навели нас на мысль о загородном местечке. Наверное, мы опускаемся близ деревни. Может быть, говорил я себе, похожей на старую белую деревеньку в Новой Англии, которую я видел на Земле, уютно расположившуюся в долине веселого ручья среди холмов, покрытых по-осеннему пламенеющими кленами. Теперь, оглядываясь вокруг, я был признателен и немного удивлен новой встречей с похожим уголком. Тихое, мирное местечко, и конечно же, здесь живут тихие и мирные существа: их не коснулись причудливые нравы и диковинные обычаи, которых я в избытке навидался на других планетах.
Но оказалось, это ничего общего с деревней не имело. Меня обманули деревья: они «подсказали» мне сельский пейзаж. Трудно было представить, что деревья могут парить над городом, причем городом, разросшимся вверх настолько, что увидеть его самые высокие башни можно только запрокинув голову.
Город был белый, и посадочная площадка была белой, и небо таким бледно-голубым, что тоже казалось белым. Все абсолютно белое, кроме деревьев, венчающих невероятно высокий город.
Я перевел взгляд на поле и только теперь заметил другие корабли. Очень много кораблей, всевозможных размеров и форм, и все — белые и вот почему я не заметил их раньше. Белый цвет, сливаясь с белизной самого поля, служил им камуфляжем.
И ничего не происходило. Ничего не двигалось. Никто не встречал нас. Город стоял, как мертвый.
Откуда-то возник сильный порыв ветра. И тут же я обратил внимание, что вокруг совсем нет пыли. Пыли, которую мог бы развеять ветер, или бумажных обрывков, чтобы он закрутил их. Я шаркнул подошвой по земле, но движение не оставило следа. Посадочное поле было покрыто неизвестным материалом и выглядело так, словно его скоблили и чистили не больше часа тому назад.
Я услышал, как за спиной заскрипел трап. По лестнице спускалась Сара Фостер, и было заметно, что дурацкая баллистическая винтовка, висящая на ремне через плечо, причиняла ей неудобство. Оружие качалось в такт шагам, угрожая застрять между перекладинами.
Я помог ей спуститься, и как только Сара оказалась на земле, она обернулась и изумленно уставилась на город. Изучая классические линии лица мисс Фостер и копну ее вьющихся рыжих волос, я вновь подумал, что Сара по-настоящему красива. Лишь одного не доставало ее облику — той нежной слабости, которая могла бы подчеркнуть красоту.
— Я чувствую себя муравьем, — сказала мисс Фостер. — Оно просто стоит там, глядя на нас сверху вниз. А вы чувствуете взгляд?
Я покачал головой. Нет, я не чувствовал никакого взгляда.
— Каждую минуту, — сказала она, — оно может поднять лапу и раздавить нас.
— А где другие? — поинтересовался я.
— Тэкк собирает вещи, а Джордж слушает — как всегда со своим вечным умиротворенным выражением. Вы знаете, что он заявил? Что он — дома!
— О, Господи!
— Вы не любите Джорджа, — сказала Сара.
— Это не так, — заметил я. — Я не обращаю на него внимания. Меня просто раздражают наши поиски. Они бессмысленны.
— Но он привел нас сюда, — сказала она.
— Верно, — ответил я. — И надеюсь, теперь он доволен.
А вот сам я не был доволен ничем. Ни величием города, ни окружающей белизной, ни спокойствием. Ни тем, что никто не вышел навстречу нам. Ни лучом, который привел нас на эту безлюдную посадочную площадку. Ни деревьями. Деревья не могут, не имеют права расти так высоко, возвышаться над городом.
Над нами раздался топот. Это были монах Тэкк и Джордж Смит. Джордж, громко пыхтя, пятился из люка, а Тэкк, который спускался первым, помогал ему нащупать ступеньки.
Я завороженно наблюдал, как они спускаются по трапу, как монах помогает слепому, когда тому случается ошибиться. «Слепой, — твердил я себе. — Слепой, а с ним вольный монах и женщина, любительница большой охоты — ничего себе компания для погони за дикими гусями, для поиска человека, который, возможно, вовсе не человек, а нелепая легенда».
Джордж и Тэкк наконец спустились, и монах, взяв слепого за руку, повернул его лицом к городу. Лицо Смита расплылось в блаженной улыбке, и это выражение в сочетании с его вялым и безучастным обликом казалось просто неприличным.