— Что-нибудь потеряли? — спросил голос у него за спиной.
Карелла повернул голову. Марк Скотт был очень высоким и таким же светловолосым, как его брат Дэвид. У него был твердый плоский лоб и твердый плоский нос. Резко скошенные вниз скулы нарушали скучную правильность остальных черт. Губы довольно толстые, глаза серые, но в полутемном коридоре казались почти бесцветными и прозрачными под светлыми толстыми бровями.
Карелла поднялся и отряхнул пыль с колен.
— Нет, — сказал он любезно, — ничего не потерял. Но, в определенном смысле, пытаюсь кое-что найти.
— Что бы это могло быть? — произнес с улыбкой Марк.
— О, я не знаю. Может быть, путь в эту комнату.
— Под дверью? — спросил Марк, все еще улыбаясь. — Надо быть очень худощавым, вам не кажется?
— Конечно, конечно, — ответил Карелла, открыл дверь и вошел.
Марк пошел за ним.
Карелла тронул пальцем висящий шуруп, так что он стал качаться.
— Мне сказали, что этот замок запирался с большим трудом. Это правда?
— Да. Надо было потянуть дверь на себя изо всей силы, только тогда можно задвинуть засов. Я говорил отцу, чтобы он сменил замок, но он считал, что этот замок его устраивает, позволяет поупражняться, ведь ему больше негде делать это. — Марк снова улыбнулся. У него была приятная улыбка: полные губы открывали ослепительный ряд зубов.
— Как сильно надо было тянуть дверь?
— Простите?
— Чтобы задвинуть засов.
— О, очень сильно.
— Как вам кажется, если веревка была привязана к дверной ручке, хватило бы веса вашего отца, чтобы задвинуть засов?
— Хватило, чтобы не дать двери открыться, но чтобы задвинуть этот засов, нужно было тянуть дверь на себя с большой силой. Вы, наверное, думаете, что кто-нибудь запер дверь снаружи? С помощью шнурка или чего-то вроде этого?
Карелла вздохнул:
— Да, я примерно так и думал.
— Невозможно. Спросите любого из моих братьев. Спросите Кристин. Спросите Роджера. Замок был очень тугой. Отец должен был сменить его, обязательно. Мы говорили об этом много раз.
— Вы когда-нибудь ссорились?
— С отцом? Боже милостивый, конечно, нет. Я поклялся никогда не спорить с ним. По крайней мере после того, как мне исполнилось четырнадцать. Помню, именно в это время я принял такое решение, и оно стоило мне больших усилий.
— «Великое решение Скотта». Прямо как в кино.
— Что? О, да, — согласился Марк с улыбкой. — Когда мне было четырнадцать лет, я понял, что нет никакой пользы спорить с отцом. С того времени мы всегда ладили друг с другом.
— Вплоть до настоящего времени, а?
— Да.
— Кто обнаружил, что дверь заперта?
— Алан.
— А кто пошел за ломом?
— Я.
— Для чего?
— Чтобы взломать дверь. Мы звали отца, но он не отвечал.
— И лом помог?
— Да. Конечно, помог.
— Кто пробовал открыть дверь после того, как вы применили лом?
— Я.
— И на этот раз она открылась?
— Нет. Тело было очень тяжелым. Но мы смогли немного приоткрыть дверь, снова с помощью лома. Алан просунул руку в щель и перерезал веревку.
— Кто-нибудь из вас просовывал лом под дверь? — спросил Карелла.
— Под дверь?
— Да. Здесь. У порога.
— Нет. Зачем?
— Не имею представления. Вы много получаете, мистер Скотт?
— Что?
— Вы работаете?
— Ну, я…
— Да или нет?
— Я прохожу практику на одном заводе. Готовлюсь занять ответственную должность. Отец был убежден, что администраторы должны пройти всю служебную лестницу снизу доверху.
— Вы были согласны с ним?
— Да. Конечно.
— Где вы… проходите практику?
— На заводе в Нью-Джерси.
— Как долго?
— Шесть месяцев.
— Сколько вам лет, мистер Скотт?
— Двадцать семь.
— А чем вы занимались до того, как поступили на тот завод в Нью-Джерси?
— Несколько лет я пробыл в Италии.
— Чем занимались?
— Развлекался. Когда умерла мать, она оставила мне немного денег. Я решил истратить их после окончания колледжа.
— Когда это было?
— Мне исполнилось тогда двадцать два года.
— И с тех пор вы все время находились в Италии?