Сергей Гурджиянц
Способ убийства
Часть первая. Суета вокруг девчонки
1
Часы на башне пробили полночь. Судорожно забились у приоткрытого окна тяжелые красные портьеры. В помещение ворвался буйный ветер и пробежал по свечным огаркам, заставляя их испуганно мигать.
– В сущности, убийство – это квадратный корень из двух, – сказала кудрявая как золотое руно учительница. – При правильном извлечении в живых остается один.
Для иллюстрации своей сентенции она неожиданно сунула мне под нос два растопыренных буквой «V» пальчика. Сквозь тонкие розовые пальцы сверкнул луч света, сделав их еще тоньше и изящней. Блеснули лакированные ногти. Указательный палец повернулся ко мне пистолетиком.
– Ну? Тебе ясно?
– Более или менее, – промямлил я, сдерживаясь, чтобы не попятиться.
Красивые серые глаза выстрелили в меня толстыми линзами очков. Черные точки суженных зрачков вонзились в грудь, как остро отточенные грифели.
– Хорошо. Продолжим осмотр.
Тряхнув рассыпавшимися по плечам кудряшками, она зашагала вдоль экспонатов, решительно цокая каблучками и перебирая крепкими стройными ногами с тонкими лодыжками и гладкими выпуклыми икрами. Под тесной юбкой эти ноги казались движущимися автомобильными поршнями. Я плелся сзади, пожирая их глазами.
2
С башни донесся протяжный удар часового механизма. Всего десять минут назад он пробил нам двенадцать раз, теперь ударил снова. Время бежало, как будто его лили в решето.
Мы находились в зале с настенной обивкой цвета бордо с позолотой, куда пробрались, чтобы пошептаться. Зеленая от окиси меди старинная табличка на входе предупреждала: «Склеп-музей семьи Клапкин. Посторонних ждут неприятности». Все углы зала были густо завешаны паутиной, в воздухе витал стойкий запах нафталина, которым тут пересыпали домашние секреты, складывая их стопочками. В мертвой музейной тишине хранились семейные скелеты. Вдоль стен стояли большие стеклянные шкафы с кусками человеческих тел и половинками голов на полках. У одной из таких половинок был открыт глаз, который поворачивался вслед нашему движению.
– Жертвы теракта, – объяснила учительница, направляя указку в стекло напротив глаза. На стекле вспыхнула красная лазерная точка. – Виновного так и не нашли. Полиция решила не вмешиваться в семейные разборки – у дяди Соломона везде своя «рука». А вообще, Джек, мне все равно, какой способ ты изберешь, чтобы замочить кого надо. Главное выйти сухим из воды, тогда преступление будет тебе засчитано.
– Ладно, – сказал я. – Попробую. Только я Джино, мисс Тили.
– Ха – попробую! Не будь мямлей, трех попыток тебе никто не даст, заруби себе это на носу. Ты не в цирке, трюк или сразу получится или не получится никогда. Давай рассмотрим образцы ядов. Пыточный инструмент тебя не интересует?
– Почему? Иногда хочется чего-нибудь с перчиком.
– Не увлекайся, язву наживешь, – улыбнулась она. – Хотя такой ты мне больше нравишься. А теперь слушай сюда и запоминай: главное осторожность. Сделал дело и сразу в кусты.
– А кого надо? – небрежно спросил я, демонстрируя ей якобы полное отсутствие интереса. Во мне взыграла обида. Мое имя Джино Маэстри, неужели так трудно запомнить?
– Да это же всем известно! Взгляни сюда.
Красный лучик указки уперся в большую фотографию на стене. Перехваченная тонкой ленточкой с бантиком, она висела в черной траурной рамке. Голенастая девочка-подросток в легком летнем платье стояла на залитой солнцем лужайке, подняв лицо вверх и воздев руки к небу с таким выражением, словно ожидала, что ей в руки сверху свалится счастье. В кадр попал толстяк на стремянке, подстригающий садовыми ножницами деревья. Дерево, которое он ровнял, напоминало вставшего на дыбы скакуна.
Рядом на гвоздике висела лупа. Я приблизился, чтобы вглядеться получше. Знакомые лица, особенно толстяк. В черную рамку их вставили явно преждевременно.
– Не трать извилины. Это Эмма Фольксваген, – наблюдая за мной, пояснила учительница. – Богатая наследница. Уже зажилась. Если все пройдет гладко, получишь кругленькую сумму, а нет – пожизненное заключение. – Она захихикала, и сипло задышала раздутыми от злости ноздрями, но тут же опомнилась и снова сделала приятное лицо. – Надеюсь, тебе все же повезет. Вольешься в семью.
– Если это экзамен, дай мне кого-нибудь постарше. Что за манера подсовывать ребенка?
– Да она уже выросла, – отмахнулась мисс Тили, тряхнув золотистыми кудрями по привычке, напоминающей нервный тик. Одна из нянек уронила ее в детстве головой о скамейку. – Фотография старая. Сейчас ей уже около пятидесяти. Смертельный возраст, все хорошее давным-давно в прошлом. Не знаю, за что она цепляется. И это тебе не экзамен, Рино. Пересдачи не будет, так что давай не отлынивай! Садись за стол, открывай конспект и записывай за мной: «Способы убийства. Первое».