Дурная привычка к работе
Та самая социально-экономическая традиция, целью которой было освобождение нас, может произвести прямо противоположный эффект. С одной сторон, мы считаем, что не обязаны быть такими, какими были при рождении. Среди наиболее распространенных наших тем — рассказы о мальчишке с фермы, ставшем президентом, или о разбогатевшем нищем. У нас нет пределов, если мы согласны напряженно работать. В результате многие напряженно работают в школе, потом создавая свою карьеру, и успех их не освобождает. После достижения успеха они продолжают работать так же много, если не больше. Хотя они уже обеспечены и кажутся свободными, изменилась у них только внешность. Ими по-прежнему движут мощные внутренние силы, которые не позволяют им уделять время развитию глубоких человеческих отношений.
Те, кто вырос с неразрешенным чувством вины, часто хватаются за добродетель напряженной работы. Есть ли лучший способ преодолеть чувство вины? Вина вызывает в нас потребность в наказании, в жертве, а эти действия вызывают у нас ощущение искупления и прошения. Мы снова и снова слышим, что напряженная работа — это добродетель и один из главных признаков достойного и хорошего характера.
[330]
Но загвоздка в том, что тяжелая работа очевидно тяжела. Гораздо легче говорить о том,какая тяжелая у меня работа. И вот люди постоянно тревожатся из-за своей работы, жалуются, рассказывают о том, как они устали, постоянно ожидают, что случится что-то плохое, иными словами, вырабатывают у себя привычку горевать. Как будто они публично объявляют, что их наказали.
Точно так же, как зависимость и невротические тенденции отрицательно отражаются на наших отношениях с другими людьми, вина ослабляет привязанность к себе, снижая самооценку. Все три условия объединяются, направляя наше внимание на нас самих. Любовь в лучших проявлениях требует свободы от самого себя. Процесс взросления оставляет нездоровую занятость самим собой позади и позволяет нам во взрослой жизни сосредоточиваться на отношениях с другими людьми. Если мы выросли, то принимаем себя и собственное выживание как нечто само собой разумеющееся и сосредоточиваем внимание на украшении взрослой жизни.
Некоторые своенравные суждения
К несчастью, взрослость не дается людям в готовом виде, и они не классифицируются так отчетливо, не распадаются на две взаимоисключающие категории с названиями «зрелый» и «незрелый». Большинство достигают возраста вступления в брак лишь с лучшими или худшими перспективами достижения зрелости. В лучшем случае некоторым из нас удастся стать идеально зрелыми во всех областях сложной человеческой личности. Вероятно, никому не удастся встретить идеально зрелого человека.
Лучшее, что мы можем сделать, — наиболее зрело оценить возможности того, в кого мы влюбляемся. Но сделать это тоже нелегко. В состоянии, которое называется влюбленностью, очень мало места для здравых рассуждений.
Влюбившись, мы легко делаем выводы, вероятно, слишком легко для нашего блага. Любящий видит все черты
[331]
возлюбленной в самом лучшем свете. Если возлюбленная обидчива и легко уязвима, мы говорим, что она нежна и чувствительна. Если она поверхностна и слегка глуповата, мы говорим, что она весела и молода, как дыхание весны, и не задумываемся, что такая весна может предвещать раннюю осень.
Если мужчина упрям, влюбленная в него женщина будет восхищаться тем, что у него хватает мужества отстаивать свои убеждения. Скучного и педантичного человека любящие глаза преобразуют в интеллектуала, человека, лишенного чувства юмора, — в серьезного и содержательного. Слишком подвижный и неусидчивый человек может наехать прямо на несчастную влюбленную, но она будет убеждена, что он полон жизни и энергии.
Так можно продолжать до бесконечности: язвительный и всех осуждающий человек может быть описан любящей его как преданный истине, скупой — как бережливый и экономный, а безжалостный — как сильная личность.
Иногда своенравные суждения —* это не просто временные искажения, вызванные влюбленностью, а нечто более глубокое. Возможно, это проявление невротических тенденций. Мужчина с подсознательным стремлением к тому, чтобы к нему относились по-матерински, считает женщину нежной и любящей, потому что во время ухаживания она так заботилась о нем, но в браке получает господство и контроль с ее стороны, чего он, вероятно, прежде всего и хотел. Другой мужчина, у которого потребность быть повелителем, опишет слабую безвольную женщину как приятную и любящую, и она действительно в его системе определений приятная и любящая, потому что полностью и добровольно подчиняется ему.
Это не столько ошибочные выводы, сколько выводы, сделанные под влиянием господствующей, хотя и подсознательной, потребности. Такая единственная очень сильная потребность всегда невротическая. Но у того же индивида есть и другие потребности, и, если сила его привязанности тратится только на удовлетворение одной потребности, все остальные остаются неудовлетворенными.
[332]
Обходя наши невротические порывы
Никто из нас, разумеется, не свободен от невротических потребностей. Это тем более заставляет нас защищаться от того, чтобы они определяли наши самые главные потребности. Мы можем научиться обходить некоторые подсознательные порывы. Возьмем, например, молодого человека, влюбляющегося с первого взгляда. Если он незрел, он сразу захочет жениться. Если у него есть определенная степень зрелости, он поймет, что влюбился отчаянно и будет наслаждаться этим ощущением, но не станет торопиться и принимать окончательные решения на основе этого чувства. Он может испытывать всю гамму романтических чувств: от экстаза до страданий, но не бросится сломя голову в брак.
Иногда мы слышим новую песню, которая нам чрезвычайно нравится, бросаемся в музыкальный магазин и покупаем запись. Проигрываем ее раз за разом, но вскоре обнаруживаем, что устали от нее, и ставим на полку. И возможно, больше никогда не будем слушать. Или нам нравится картина, и мы чувствуем, что должны ее купить. Ответственный продавец картин, знакомый с таким феноменом, посоветует зайти еще раз и взглянуть на картину или разрешит нам две недели подержать ее дома. Он хочет сохранить клиентов и знает, что картина, которая нравится с первого взгляда, не обязательно та, с которой захочется жить.
Влюбиться в человека — почти то же самое, что влюбиться в картину или симфонию. Подобно произведению искусства, мужчина или женщина могут произвести сильное впечатление, но не быть правильным выбором на всю жизнь.
Окружение, обстановка, обстоятельства, настроение — все то, что связано с встречей двоих, может подействовать как волшебство, и эти двое решат, что предназначены друг для друга. Воскресный вечер, или они оба оказались в отпуске на Карибском море, или на сверкающей белизной горнолыжной трассе, или только что кончили трудную и напряженную работу, или просто устали от одиночества и особенно нетерпеливо ищут счастья. Возможно также сильное физическое влечение, и все это очень хорошо, но все
[333]
же недостаточно для того, чтобы на этом основании строить всю жизнь.
Любовь с первого взгляда
Не обязательно предполагать невротическое происхождение всякой неожиданной сильной привязанности. Когда мы влюбляемся с первого взгляда, нас охватывает совсем не любовь. Это чувство, поражающее неожиданно и всеобъемлюще, это желание и стремление к любви. Для того чтобы развилась сама любовь, сама привязанность, нужно гораздо больше времени. Чувство может рассеяться по той простой причине, что нет достаточно глубокой привязанности.
Некоторые постоянно влюбляются и разлюбляют. Такие люди стремятся к сильному чувству, но не в состоянии создать привязанность. Говоря точнее, у них есть привязанность, но это привязанность к желанию любить, а не к тому человеку, которого, как им кажется, они любят. Как говорится, они влюблены в любовь.