Лиз встала и подошла чуть ближе. Раздалась тихая музыка, и они начали.
Мэри много говорила. Ее рука не всегда слушалась хозяйку. Она совершала дрожащие движения, которые ее партнер, Гевин, осторожно повторял. Соприкасаться кончиками пальцев было сложно. Они подняли над головами пару неуклюжих рук и медленно опустили их на колени. Гевин смотрел на женщину. Задание требовало неотрывно смотреть друг другу в глаза. Когда Мэри попыталась отвернуться, Гевин вывернулся и удержал ее взгляд. С лица его не сходила ласковая улыбка. Глядя на то, как молодому человеку приходится наклоняться и извиваться, чтобы не потерять глаза Мэри, легко было забыть, что упражнение предполагает движения руками. Я здесь, словно безмолвно говорил он. Останься со мной, Мэри. Я держу тебя.
— Бледное блюдце упало? — спросила Мэри. — Бледное блюдце упало? Безусловно, упало.
Гевин улыбался и ловил ее взгляд. Правая рука Мэри, как всегда, безжизненно лежала на колене, но левая порхала в воздухе.
— Облака плотно переплетаются в полете, — сказала она.
Ее движения были все еще медленными и прерывистыми, но Гевин подхватывал это стаккато и втягивал его в плавный поток. Когда их движения приобрели определенный ритм, Мэри расслабилась и перестала отводить глаза.
— Весна веет вещим ветром, — бормотала она.
Музыка звучала в комнате совсем тихо, не заглушая обрывки разговоров и шум дороги под окном. Лиз заметила сосредоточенность на лице Роберта. Он повторял движения за своей партнершей, Шармейн, и даже опускал плечи каждый раз, когда их руки меняли направление. Он хотел все сделать правильно.
— Неприкасаемы мы были, и вот теперь, — уверенно произнесла Мэри.
Через несколько минут они остановились, и танцоры поменяли партнеров. Лиз намеренно поставила Питера во второй заход, чтобы он смог сначала посмотреть на первую группу и понять, что делать, но ему все равно было трудно. Женщина, которая за ним ухаживала, села рядом и постаралась объяснить подопечному суть упражнения; он кивнул, ничуть не поняв ее. Питер выбрал Рейчел, и когда она подняла правую руку, повернув к нему ладонь, он тоже поднял правую руку. Она поменяла руку, и он сделал то же самое, она терпеливо попыталась коснуться его руки, и он потянулся в другую сторону.
Полин, сидевшая в паре с Гевином, отвлекалась, наблюдая за непонятливостью Питера, и все время наклонялась к нему, чтобы привлечь его внимание.
— Пит! Пити! Питер, не так! Нет, нет! Эту руку, Пит, эту руку, смотри, смотри, смотри. Эту руку. Он неправильно, он неправильно. Он делает. Пит! Пит!
Амира подошла к ней и постаралась успокоить, но женщина никак не могла угомониться. Она встала и передвинула стул, Гевин передвинул свой, но Полин продолжала поворачиваться, чтобы посмотреть, что делает Питер.
Каждый раз, когда Рейчел пыталась дотронуться до руки Питера, он просто повторял ее движения другой рукой. Рейчел подстроилась и стала расширять диапазон своих движений.
— И вот мы здесь и все и каждый и руки в воду опустили и мы все ниже, видишь, видишь, все ниже дальше все мы входим в море и вот с оглядкой и бултых и в воду вот вокруг пузырики вверху внизу вода в воде пока мы машем смотри, смотри, смотри.
Они подняли руки над головами, опустили к полу, развели в стороны. Когда Рейчел потянулась рукой влево, она, кажется, вышла за пределы поля зрения Питера справа. Его рука замерла на краю этого слепого пятна, словно дальше для него просто ничего не существовало, и подождала, пока рука Рейчел вернется. И все это время Питер довольно улыбался и поддерживал разговор.
— И вот мне мнится мудрый мир возвертится волнами вокруг для вас и для вас и для вас и вот он волнует всех и мы примерещимся миру мелодией волн и воды минуя мглу и молнии смотришь, видишь, понимаешь?
Сопротивление и беспокойство пациентов стало ослабевать, и танцоры начали постепенно синхронизировать движения, каждая пара отражала действия соседней. Робкие угловатые движения слились в неуклюжий танец. Наблюдатели замерли от удивления. Когда музыка прекратилась, поначалу никто не хотел опускать рук и отрывать взгляд от партнера.
— Долбаный корень, гребать-колотить, — произнес Шон.
5 |