Вторая категория - это экономически активные фирмы. Еще молодые выходцы из крупных проектных институтов, дети той мощной советской профессуры запроектировавшей и построившей промышленность СССР, «научные бизнесмены», которым удалось купить в 90-х за копейки оборудование для изысканий и исследований. Как правило, это фирмы с небольшим штатом «универсальных» проектировщиков возрастом до 50-ти лет. Очень гибкие, делают проекты хорошо и быстро, дорожат репутацией, принимают участие в ценовом сговоре перед тендером, вкладывают деньги в развитие бизнеса.
К третьей категории относились крупные проектные институты, которые выжили после развала СССР. Медленно, но верно разрабатывают документацию на крупные объекты. Обладают большим штатом низкооплачиваемых проектировщиков. В одном проекте принимают участие over-дохуя исполнителей, что делает сотрудничество с ними тяжелым и неповоротливым. Стоимость проектов запредельная, но все средства оседают в карманах владельцев и управленцев, частенько тусующихся в Европе. Главное достоинство - это «база» в виде проектов предприятий советской промышленности, пылящихся в огромных архивах, и многолетний опыт хранящийся в головах специалистов преклонного возраста.
Искать исполнителей среди первой категории было бесполезно. Для второй категории мы были прямыми конкурентами, и сотрудничать с ними было либо невозможно, либо опасно. Поэтому мне оставался относительно безопасный и весьма работоспособный вариант сотрудничать с Анной Васильевной, терпеть ее «особенности» и перенимать бесценный опыт. Конечно, я пробовала работать и с другими старичками, но это был всегда обмен шила на мыло.
Но разработать проект - это только половина вопроса, главное этот проект было согласовать! Ибо без согласования проект документом не является. Экспертизу проектов мы проходили в различных уполномоченных органах. Материальным обеспечением согласования занималась Мейер, а практическая сторона вопроса была на мне. У чиновников существует одно незыблемое правило: «главное не подставить свою жопу», поэтому несмотря на «материальную компенсацию рисков» замечания к проектной документации надо было обязательно устранять.
В значительной части экспертных отделов чиновничьего аппарата работали более-менее грамотные специалисты, поэтому замечания были краткие и разумные. Но существовали и исключения. Одним из ярчайших «исключений» были органы экологической экспертизы. То ли эта наука была слишком молода, то ли она поднимала противоречивые вопросы борьбы экономики и охраны природы, но «зеленые» существовали в какой-то параллельной вселенной.
Тот факт, что промышленное предприятие наносит урон нашей матушке-природе был не только аксиомой, но и прекрасным поводом для ебли моих мозгов. Экологические «иксперты», как заправские «начальники шлагбаумов», любили вызвать меня на ковер и отчитать как первоклассницу, или того хуже, нагадившую на ковер кошку.
- Почему Вы пишете, что металлургический комбинат оказывает негативное влияние на атмосферу? - строго глядя поверх очков, вопрошает меня госпожа-иксперт.
- Вы видели небо над металлургическим комбинатом? Оно разноцветное. У комбината за год выбрасывается несколько тысяч тонн загрязняющих веществ, неужели это полезно?
- Значит, надо закрывать это предприятие! - уверенно отрезает иксперт.
- Закрыть комбинат и оставить весь город без работы? - я начинаю смотреть на нее, как на душевнобольную.
- Да, деятельность комбината вредит окружающей среде! - фанатично таращит глаза тетка.
- Как бы объяснить… предприятие функционирует не для того, чтобы загрязнять атмосферу, но к моему великому сожалению, это влияние пока невозможно исключить! - делаю я максимально сочувствующий вид нашему общему горю.
- В любом случае, так писать нельзя! Мы не можем взять на себя такую ответственность и согласиться с тем, что комбинат негативно влияет на атмосферу! Это все надо переписать так, чтобы влияние подразумевалось, но не было указано напрямую.