– Ну, раз это все уже решено, – протянул я, – то чем мы тут будем заниматься?
– Тем, чем здесь занимаются все римляне, – ответил мой брат. – Будем развлекаться.
Глава 2
В течение двух месяцев я вел удивительно легкую, беззаботную жизнь обычного римского должностного лица, прибывшего в Египет с визитом. Конечно же, я совершил неизбежные поездки по самым знаменитым здешним местам: я обозрел пирамиды и стоящую рядом с ними колоссальную голову, которая, как считается, имеет под собой не менее огромное львиное тело. Я видел статую Мемнона[25], которая криком приветствует восход солнца. Посетил также несколько очень древних храмов и встречался с очень древними жрецами. И куда бы я ни отправился, царские чиновники в своей рабской услужливости и покорности доходили до полных нелепостей. Я даже начал подозревать, что они скоро начнут воздвигать алтари в мою честь. А может, уже начали.
Как только выезжаешь из Александрии, тут же оказываешься в настоящем Египте, в Египте фараонов. Этот Египет – любопытная и совершенно не меняющаяся страна. В каждом из его номов можно видеть сверкающий новый храм, воздвигнутый Птолемеями в честь одного из здешних древних богов. А в миле или двух от него стоит почти такой же храм, вот только ему уже две тысячи лет. И единственная разница между ними – чуть выцветшая краска на более старых камнях.
В Карнаке, древнем храмовом комплексе размером с целый город, центре торжественных религиозных церемоний, я посетил один из огромных храмов с гигантским перистилем, целым лесом колонн вокруг самого здания, да таких массивных и таких высоких, что ум отказывался воспринять то, что видят глаза. И каждый квадратный дюйм храмовых стен был покрыт картинками-письменами, пиктограммами, которые так любят египтяне. В течение многих веков фараоны и жрецы принуждали население оплачивать и строить эти абсурдные каменные сооружения, кажется, не встречая даже шепота протеста. Кому в таком случае нужны рабы, если крестьяне настолько робки?! Италики уже давно превратили бы все сооружение в кучу щебенки, еще до того, как эти колонны поднялись на половину своей высоты.
Нет более приятного способа путешествовать, чем на барке по Нилу. Вода тут спокойная, нет того угрожающего раскачивания, как на море, а страна занимает настолько узкую полосу на берегу, что ее почти всю видно с реки. Стоит отойти от берега на милю, и ты уже в пустыне. А вот дрейфовать вниз по течению при свете полной луны – это вообще мечта, наслаждение тишиной, которую, правда, изредка нарушают вопли гиппопотамов. В подобные ночи древние храмы сияют в лунном свете, как драгоценные камни, и легко поверить в то, что ты видишь мир таким, каким его когда-то видели боги, когда они еще бродили среди людей.
Я по собственному опыту знаю, что периоды легкости и спокойствия всегда неизбежно сменяются временами хаоса и опасностей, и моя продолжительная идиллия на реке не стала исключением. Для меня время безделья и наслаждений кончилось, едва я вернулся в Александрию.
В Египте как раз начиналась зима. Да, несмотря на утверждения многих, здесь все же имеется зима! Ветер становится холодным и шквалистым, а иногда даже идет дождь. Моя барка достигла нильской дельты, а потом свернула в канал, что соединяет болотистые и плодородные районы со столицей. Это чудесно – путешествовать по стране, где почти не приходится ходить пешком на значительные расстояния и где нет крутых склонов, которые приходится преодолевать.
Я сошел с барки на один из причалов в гавани озера и нанял носилки, чтобы меня отнесли в царский дворец. И хотя они не были столь роскошны, как в мой первый день, их скромно тащили всего четверо, но Александрия – прекрасный город, даже если тебя несут так близко от мостовой.
По дороге мы попали в район казарм македонцев, и я приказал остановиться, так как захотел тут хорошенько осмотреться. В отличие от Рима, в Александрии солдатам находиться не запрещено. Цари, наследники Александра, всегда оставались чужестранными деспотами и никогда не считали лишним всячески напоминать туземцам, кому именно принадлежит здесь власть.
Казармы представляли собой два ряда растянутых вширь трехэтажных зданий, стоящих друг напротив друга и разделенных учебным плацем. Здания были предсказуемо великолепны, а воины, занимавшиеся на плацу, выполняли все упражнения с похвальной четкостью. Но амуниция у них была, на взгляд римлянина, безнадежно устаревшей. На некоторых были цельные бронзовые панцири, какие нынче носят только римские командиры, остальные же были обряжены в толстые рубахи из нескольких слоев полотна, обшитые бронзовыми пластинами. Лучшие римские легионеры уже несколько поколений назад перешли на галльские кольчужные рубахи, а Марий ввел их в своих легионах в качестве стандартного защитного доспеха воина. Некоторые македонцы сохранили у себя свои длинные копья, хотя они уже столетие как расстались со своим прежним боевым построением, плотной фалангой, и перешли на римский развернутый боевой порядок.
25
Мемнон – герой греческих мифов, сын богини утренней зари Эос и стоглавого чудовища Тифона, участник Троянской войны, погиб в поединке с Ахиллом. Его гигантская статуя, установленная еще в древности недалеко от Фив, сильно пострадала при землетрясении и начала издавать на рассвете звук. Люди считали, что так Мемнон приветствует свою мать.