На основе этого автономного подхода в практике Европейского суда по правам человека установилось понятие уголовного обвинения или правонарушения. В прецедентах Суда выделяется три критерия, часто именуемые «критериями Энгеля» по названию прецедентного решения в деле «Энгель против Нидерландов [Engel and Others v the Netherlands], в соответствии с которыми необходимо учитывать:
1) квалифицирует ли национальное законодательство данное деяние как уголовное или иным образом (см. также 1.1.1);
2) характер правонарушения (см. также 1.1.2);
3) цель и степень суровости наказания (см. также 1.1.3)[27].
Хотя Комитет по правам человека использует менее точные формулировки для определения «уголовного обвинения», он также ссылается на три соответствующих фактора, а именно:
1) деяния, являющиеся уголовно-наказуемыми согласно положениям национального законодательства (сопоставимо с первым «критерием Энгеля»),
2) возможность применения к деяниям, которые носят уголовный характер (сопоставимо со вторым «критерием Энгеля»),
3) сопровождаются санкциями, «которые, независимо от их квалификации в национальном праве, должны рассматриваться как уголовные с учетом их цели, характера или суровости» (сопоставимо с третьим «критерием Энгеля»)[28].
Между подходами Европейского суда и Комитета по правам человека можно усмотреть возможное различие: Комитет, по-видимому, полагает, что факторы (2) и (3) должны быть совокупными, тогда как Европейский суд считает, что второй и третий критерии являются альтернативными, но не обязательно кумулятивными[29]. Решение Европейского суда по делу «Юссила против Финляндии» [Jussila v Finland] гласит:
«…достаточно того, чтобы правонарушение, о котором идет речь, по своей природе являлось преступлением или чтобы за него полагалось наказание, которое по своему характеру и степени суровости принадлежит к общеуголовной сфере. Относительная мягкость наказания не лишает деяния присущего ему уголовно-правового характера. Это не исключает совокупного использования и того, и другого критерия в случаях, когда анализ каждого из них в отдельности не позволяет сделать однозначный вывод о существовании в деле уголовного обвинения…»[30].
Обычно всегда ясно, является ли конкретный процесс уголовным. Проблема, которая нередко возникает в этой области, состоит в разграничении явно уголовных процессов в уголовном суде и дисциплинарных или административных разбирательств.
1.1.1 Уголовная квалификация правонарушения национальным законодательством
Первое соображение, которое нужно учитывать, выясняя, относится ли данное «обвинение» к числу уголовных, это квалификация данного обвинения в национальном законодательстве. Вместе с тем, принятая государством квалификация не является решающей[31]. В решении Европейского суда по правам человека по делу «Энгель и другие против Нидерландов» [Engel and Others v the Netherlands] приводится следующее разъяснение:
«В этой связи необходимо, прежде всего, узнать, принадлежат ли соответствующие положения в правовой системе государства-ответчика к уголовному или дисциплинарному праву, или тому и другому одновременно. Это, однако, не более чем отправная точка. Полученные таким образом выводы имеют только формальную и относительную ценность…»[32].
Это означает, что автономия государства в смысле квалификации правонарушений в качестве уголовных или иных действует лишь в одном направлении. Если государство квалифицирует данное правонарушение как уголовное, такая квалификация является решающей[33]. Однако, если государство не квалифицирует то или иное деяние как уголовное, Европейский суд по правам человека может, учитывая характер данного правонарушения (см. также 1.1.2), а также его цель и степень тяжести (см. также 1.1.3), квалифицировать его как уголовное. Например, в деле «Энгель и другие против Нидерландов» [Engel and Others v the Netherlands], производство по дисциплинарному обвинению (нарушение воинской дисциплины) было приравнено к уголовному разбирательству[34]. В деле «Лауко против Словакии» [Lauko v Slovakia], квалификация Словакией мелкого правонарушения в качестве «административного» не помешала Суду прийти к выводу, что характер данного правонарушения и карательный характер наказания за него означают, что данное разбирательство приравнивается к уголовному в смысле статьи 6 ЕКПЧ[35].
27
Engel and Others v the Netherlands [1976] ECHR 3, paras 80–85. Это было еще раз подтверждено, например, в деле Ezeh and Connors v the United Kingdom [2002] ECHR 595, para 56.
28
Комитет ООН по правам человека, МПГПП Замечания общего порядка № 32 (2007 г.), п. 15; и Perterer v Austria, HRC Communication 1015/2001, UN Doc CCPR/C/81/D/1015/2001 (2004), para 9.2.
29
Lutz v Germany [1987] ECHR 20, para 55; Kadubec v Slovakia [1998] ECHR 81, para 51; Ziliberberg v Moldova [2005] ECHR 51, para 31.
30
Jussila v Finland [2006] ECHR 996, para 31. См. также: Engel and Others v the Netherlands [1976] ECHR 3, para 81; Lutz v Germany [1987] ECHR 20, para 55; Ravnsborg v Sweden [1994] ECHR 11, paras 31–35; Lauko v Slovakia [1998] ECHR 82, para 56; Ezeh and Connors v the United Kingdom [2002] ECHR 595, para 58.
31
Ziliberberg v Moldova [2005] ECHR 51, para 30; Kadubec v Slovakia [1998] ECHR 81, para 51.
34
Engel and Others v the Netherlands [1976] ECHR 3, para 85. См. также, например: Weber v Switzerland [1990] ECHR 13, paras 33–35.
35
Lauko v Slovakia [1998] ECHR 82, para 58. См. также: Bendenoun v France [1994] ECHR 7, para 47 (производство по вопросам таможенного и валютного контроля); A. P., M. P. and T. P. v Switzerland [1997] ECHR 50, para 41 (производство по вопросам налогового законодательства).