Глава 1-2.
Глава 1. Камелиус.
Я застонал. С большим усилием открыл глаза.
Потребовалось несколько бесплодных попыток. Веки как будто приклеились.
Над головой бледное небо с нависшими черепичными крышами двухэтажных каменных домов. В верхних этажах от духоты настежь распахнуты окна.
Пыль и грязь. Задыхаюсь. Забит рот и носоглотка. Пытаюсь откашляться.
Где я? Что со мной?
Странные ощущения. Голова гудит, как колокол. Тело обмякло. Вода натекла за ворот. Острая боль в висках.
Лопатки окоченели на холодных булыжниках. Слегка приподнимаюсь на локтях. Поднимаю голову, чтобы оглядеться.
Лежу прямо в луже, не в силах свободно шевелить руками.
При этом поворот на левый бок сопровождает давящая острая боль в левом виске. Как прострел с арбалетного болта. Беда!
Не могу понять, что со мной случилось? Перед глазами в туманной дымке старик. Что-то жуёт беззубым ртом. Сидит на камне и жуёт. Молча жуёт и смотрит.
От острой боли закрываю глаза. Надо встать, но ноги и руки плохо слушаются. Почти не шевелятся.
Кровь на кончиках пальцев. Боязливо провожу левой рукой слегка по затылку. Как бы не натолкнуться на смертельную железку в собственной голове.
Значит, упал? Так неудачно, что расшиб себе голову? Нет! Помогли!
Вспомнил подростка с омерзительным прыщавым лицом.
Сколько я здесь лежу?
Вся спина абсолютно мокрая. Пытаюсь крикнуть. Попросить помощь. Получается несуразный хрип захлебнувшегося пьяницы или крик полумёртвого петуха. Второе ничуть не лучше первого. Горло засохло и не слушается. Кричать не могу. Во рту кислота разъедающая слизистую оболочку. Страшная боль в голове. Мозги как будто пропустили через мясорубку.
Вокруг никого. Ни единой живой души. А старик? Старик призрак! Он, то появляется в моих смутных воспоминаниях, то также внезапно исчезает.
Пытаюсь лежать тихо. Закрываю глаза. Не двигаюсь. Так болит меньше. Гул в ушах сохраняется, но гудит в полсилы.
Только бы смог ходить. Только бы не остаться навечно овощем. И только бы не сдохнуть прямо здесь на булыжниках.
Люди! Помогите! Кто-нибудь слышит?
На некоторое время забываюсь.
Раннее утро. Заметно похолодало. Из прохожих никого.
Лежу в той же позе. Жду. Надо встать или хотя бы сесть.
Сколько прошло времени, как очнулся? Ничего не знаю. Час? Два? Пять? Может день? Почему я здесь? Не знаю.
Что всё это может для меня значить? Что, в конце концов, со мной происходит? Если бы кто-нибудь... Кто бы мог мне хоть что-то рассказать!?
По-прежнему лежу с закрытыми глазами. Шевелиться для меня смерть. Лежать на спине лучше, так, по крайней мере, не задохнусь.
Ещё раз ощупываю себя рукой. На животе крови нет. Кажется, на теле нигде больше ран нет. Только голова. Затылок. Рана величиной с кулак? А может быть меньше? С монету? Какая разница, если и та и другая рана смертельна.
Что я себя утешаю? Умер, значит умер. Жив, значит жив.
Память понемногу возвращается. Глаза открывать боюсь, как бы не потерять тонкую ниточку реальности.
Снова старик. Смотрит на меня и жуёт беззубым ртом. Сидит на камне и вдруг падает.
Жестокий мир!
И, конечно, никому в мире нет до меня никакого дела. Некому позаботиться о юноше, оказавшемся с проломленной головой на улице. Кто я? Сирота. Уже лучше! Живу в заброшенных бараках в дальних районах города. Питаюсь, чем придётся. Сплю, где попало. Хоть что-то! Ни у кого не вызываю ни жалости ни сочувствия! Как вот этот одинокий нищий старик!
Что ему до меня? Как и мне до него?
Таков жестокий мир!
Послушай! Но как я здесь оказался? Почему?
Вспомнить не получается. Отвлекает боль. Вспоминать мучительно больно. С болью поднимаю руки. Одну руку, затем вторую. Усилием воли сжимаю окоченевшие кулаки. Значит, сухожилия не перебиты. Ноющая взрывающая боль пронзает виски. Значит, жив.
Теряю сознание. Всё вокруг бледнеет и кружится.
Вновь мучительно прихожу в себя. Разбит, как корыто.
Раннее утро. Пустынная улица. Напротив старинная таверна. Кажется, я там когда-то был.