— Брат, — прогудел едва слышно Дядька. — Они с женой долго ругались насчет этого…
— Ну вот, теперь все на своих местах, — удовлетворенно вымолвил Бьярн. — У батьки совести, надо полагать, мал-мала осталось. Против супружницы и семьи ейной не решился пойти. Но сына отправил с единственным человеком, который мог его уберечь. Видать на ум твой понадеялся, что вам хватит разумения бежать, не оглядываясь. Мешочек с добрым серебром дал на дорожку?
— Дал… сказал, мало ли что…
— Семейка, — качнул головой Бьярн. — Кстати, у них там все по любви или у нее кулак, что стальная рукавица, стиснет — не вырваться?
— И так, и этак бывает, — глухо ответил «нянь». — Прикипел брат к ней. Но и скотская природа ее значение имеет. Может баба то по душе нахлестать, то приласкать.
— Женщины… — вздохнул Бьярн. — Ты внемлешь?
Юный рыцарь лишь кивнул, как игрушка-болванчик с головой на крученой нитке. На красивом юном лице застыла гримаса неприкрытой душевной боли.
— Извините, молодой господин… — пробормотал Дядька, обращаясь к воспитаннику. — Простите меня…
Арнцен рванулся с места, занес кулак, чтобы врезать попечителю.
— Сядь, фофан, — резко и хлестко приказал Бьярн.
— Да как вы себе поз…
— Сядь, — с жуткой настойчивостью повторил рыцарь. — Иначе ногу сломаю.
Юноша покривился, скользнул взглядом по мечу искупителя, который Бьярн, как обычно подтачивал между делом. Медленно, через силу Арнцен выполнил приказ.
— Этому человеку ты обязан, — негромко и тяжело напомнил Бьярн. — Он мог тебя бросить, но сохранил жизнь глупому простофиле. Точно зная, что после такого обратно уже не вернется. Теперь только в бега, как можно дальше отсюда, лучше всего в другое королевство. Такое и молодому да сильному нелегко, а старику тяжко вдвойне. Хотя бы по заветам Пантократора следует воздать спасителю добрым словом за доброе деяние. Хотя бы. И ты не подумал, что человека ближе и роднее у тебя не осталось? Все, кончилась твоя кровная родня. Вышла вся. Только дядьке есть до тебя дело, только его ты живым радуешь.
Рыцаренок захлопал глазами, такие мысли ему в голову очевидно не приходили.
— Но… отец… — выдавил он.
— Отец твой дурак и трус, — безжалостно констатировал Бьярн. — Есть с пяток способов, как тебя оставить без наследства и притом в живых. Да хоть прямо сказать: сын, никак не можно тебе тут дальше быть, изведут родичи. Вот деньги, вот конь, вот спутник верный, теперь сам по себе, что на меч возьмешь, с того и будешь жить. Бог нам судья, а тебе подмога. Но барон ни то, ни се, жене зад подставил, а ответственность на брата переложил. Так отцы не поступают.
Молодой человек отвел взгляд, часто моргая, склонил голову.
— В общем, думай, — посоветовал Бьярн. — Помолись Господу нашему, ибо Он милостив, провел тебя через испытание великое малой жертвою. Помолись и за дядьку своего, потому что его добротой и верностью единственно Божья воля свершилась. А дальше…
Рыцарь старый качнулся к рыцарю юному, и на мгновение Хель показалось, что старик щелкнет мальчишку по носу. Но Бьярн лишь вновь хмыкнул и внушительно посоветовал:
— Дальше пора взрослеть и умнеть. Обратно хода нет, просто убьют, теперь уж без затей. Мачеха яду плеснет или прирежут в углу. А отец в сторонку отвернется. Но вперед много путей ведут, какой выбрать — сам решай.
* * *
— Тут… — Пульрх помялся, несмело косясь через плечо на спутников. Те отводили взгляды, дружно выставив добряка со светлыми глазами на передний край. Очевидно, вопрос был щекотливый.
— Говорите, — подстегнула Елена. — Не думаю, что вы нас чем-то удивите.
Надо все-таки разузнать, откуда столь хороший портрет у Пульрха, напомнила она себе. Слишком качественная работа, здесь наверняка имеет место какая-то история, по крайней мере интересная, а может быть и в чем-нибудь да полезная.
— Ну… это… — добряк по-прежнему страдал, не решаясь изложить суть проблемы.
Затруднение внезапно и решительно устранил незаметно подошедший Колине. Человек-сова окинул собрание взглядом круглых, глубоко запавших глаз, пригладил длинные волосы и сказал:
— Они к барону возвращаться не хотят.
Говорил он чуть гнусаво из-за сломанного в бою и обратно выправленного костоправом носа, однако вполне разборчиво.
Пульрх тихонько выдохнул с облегчением.
— Да? — Елена, честно говоря, предполагала нечто подобное, хотя и не концентрировалась особо на мысли. — А почему? Победа ведь. Самое время возвратиться за наградой.
— А там ничего доброго нет, — пожал плечами Колине. — Жена барона скотина и коза драная. Парнишку то мы обратно живым приведем. Стерва будет мстить. А мужем она вертит как дохлой крысой на бечевке.
«Святой» и ранее особого пиетета перед значимыми особами не проявлял, ограничиваясь вежливостью, а сейчас, потеряв брата, судя по всему, окончательно решил не церемониться.
— Так и вы знали? — удивилась Елена.
— Конечно, — вновь пожал широкими плечами солдат. — Все знали. Ну, или догадывались.
— И молчали?
— Молчали, — кивнул «святой». — Мутки благородных, это между вами. Ну и с ним еще, — он качнул головой в сторону Дядьки. — Он родич как-никак. А лезть промеж зубов, для такого дураков не нашлось.
Елена слегка улыбнулась, оценив как элегантно ее записали в благородные. Лица баронского подкрепления выражали объединенное согласие. Кто-то даже закивал. Пульрх тяжело вздохнул, кажется, его искренне огорчала этакая неправда людская.
— А теперь? — Елена решила, что пора вернуть беседу в нужное русло.
— К барону возвращаться неохота. Ну, то есть к стерве евонной, — Колине по-прежнему выступал голосом общественности. — Бежать особо некуда. К холодам глядючи, тем более. А вы…
Он вновь пожал плечами.
— Вы вроде люди неплохие. Что думаете, то и говорите. Что говорите, то делаете. Благородные опять же имеются. И задерживаться тут не намерены. Самое то.
— Послужили Арнценам, теперь хотите послужить нам? — уточнила Елена.
— Этому вашему… Тайго или Тойго. Ну да, хотим.
— А семьи, присяги, все такое?
— У кого семьи, тут все… — голос Колине дрогнул, видимо солдат вспомнил, что Мара ныне вдова. — У Писаря баба вроде была…
— Была, — подал слово Драуг. — Повариха.
Дружинники сдержанно заулыбались. Действительно, кого еще мог найти себе покойный Мультиварио, как не повариху… жаль толстяка. Улыбки быстро угасли, сменившись ожиданием.
— Ну, так то была, — закончил «святой». — Она уж точно за нами не сорвется в память о сердечном друге. Что же до клятв, тут дружинные лишь по названию. Местных нет, все за кормежку и монету по праздникам служат. Принесут новую клятву, всего делов.
— Легко тут у вас все, — пробормотала женщина, лихорадочно думая. — А ты как?
— Уйду хоть так, хоть этак, — честно сказал Колине. — Мне тут о брате каждый пень будет напоминать. Клясться ни в чем не стану, хватит с меня. Ежели не погоните, пойду с вами, пока не надоест. В дороге биться за вас буду как нанятый охранник при обозе.
— Что ж, по-своему честно, — согласилась Елена и задумалась.
С этой компанией боевая численность Армии удвоится. За исключением Колине, воины довольно средние, однако в схватке проверены, в подлостях и скотствах не замечены. Быковать и выяснять, чего это бабы раскомандовались, вроде бы не настроены. Небесполезные парни, в общем. В конце концов, должны же у Марьядека появиться какие-нибудь подчиненные. Мара и Лара опять же, как помощь Виторе. Три служанки лучше одной. Хотя тут надо еще понять статус, для служанок они высоковато стоят. «Кампфрау»?.. Возможно. И все-таки новые люди — новые хлопоты… К тому же дезертиры, как ни крути, хоть и причина весомая.
Елена рассудила, что дело слишком ответственное, окончательное решение за Артиго, и стоит предварительно указать важные моменты.
— Платить за вашу службу нечем, врагов у нас до жо… хватает. Пока трофеями разжились, но что дальше будет — Пантократор знает, а больше никто. Дорога дальняя и опасная, как Профит на Пустошах, — изложила она краткую программу. — Так что настоящее темное, а будущее мрачное. Будет провиант и деньги — разделим и наградим сообразно. Не будет, тогда как получится. Если подходит, я передам господину.