Не знаю, кто был этот самый Ришуалье, но идея с дамбой гениальна. Осталось лишь, чтобы Сантели удержал «тонкую черную линию».
Впереди видны разноцветные паруса галер Острова, знамена семьи Алеинсэ, они складываются в линии, как чешуйки змеиной шкуры, десятки кораблей, вышедших на бой, какого не бывало и во времена Старой Империи
Конвой с хлебом должен пройти. Любой ценой.
За нами Привратный остров с блестящей иглой маяка, если туда прорвутся транспорты и выгрузят разобранные баллисты, город сожгут, забросав алхимическими бочками.
Великая герцогиня собрала Красную гвардию и подняла свой штандарт на опорной барже. Безупречный и безумный расчет, ведь сейчас туда ринется цвет флота Сальтолучарда и начнется молотилка, невиданная в морских баталиях.
Пылающие корабли в сумерках, под блеклым светом луны.
Морская пехота отчасти уравняет шансы, однако нам все равно понадобится чудо.
Вой сигнальных рогов, призывающих малые корабли, в сущности, большие лодки. Скуластые лица «чукчей» с короткими веслами в руках. Север пришел на войну.
Шаман против мага, выверенное волшебство против буйства стихии.
Чудо. Понадобится чудо.
Здесь мы вместе победим или вместе погибнем.
Прощай, мой император…
Нет! Елена усилием воли отринула зазубренные осколки памяти, отказалась видеть будущее, где-то и когда-то ставшее минувшим. Предвидение всегда лжет, а судьба — не приговор. Пусть колдуны кричат в бездну, надеясь прочитать ответ в искаженном эхе. Это не ее путь!
Отбросить набирающее силу предвидение было трудно, все равно, что просыпаться в разгар кошмара или бежать в приливной волне, но женщина справилась. В субъективном восприятии борьба заняла едва ли часы, в реальности же минул один удар сердца.
«Моя судьба принадлежит мне» — прошептала Елена-Хель, едва шевеля губами, и холодный ветерок унес шепот в ночную тьму.
Повинуясь внезапному порыву, женщина шагнула к спутнику, обойдя костерок. Опустилась на колено — правое, как положено перед особами чистейшей крови, на чьих головах лежат венцы королей и императоров. Она взяла обеими руками ладонь Артиго — исцарапанную, красную от порезов, холодную как лед, несмотря на близость огня. Прижала ко лбу и прошептала чуть слышно, только для них одних:
— Мой Император.
Не так давно женщина едва сдерживала смех, глядя на то, как промокший, взъерошенный подросток изображает настоящего правителя. А сейчас ей смеяться не хотелось, и в душе крепло осознание того, что все сказанное здесь, в эти мгновения, обретает глубокий смысл и разойдется долгими, очень долгими последствиями, словно круги на воде. Два человека играли представление, но теперь не для сторонней публики, а ради самих себя… и, быть может, высшей силы, что видит все и единственная в силах по достоинству оценить грандиозный спектакль жизни, где каждая реплика, так или иначе, оказывается на своем месте.
Артиго высвободил руку и положил обе ладони на плечи женщины, которая уже столько изменила своим существованием, поступками, в которых причудливо мешались наивный идеализм, неразумная порывистость и хладнокровная жестокость.
— Мой фамильяр, — эхом отозвался он. — Мой учитель. Мой сподвижник. Мой… друг.
'Трудно, пожалуй, невозможно было бы представить более странную, неестественную пару: юный аристократ, уверенный в данном по рождению праве владеть миром, и женщина, которая презирала как дворянское сословие в целом, так и саму идею наследственной привилегии. Однако после битвы за деревню, название которой безжалостная старость вычеркнула из моей памяти, общее устремление связало Артиго и Хель узами прочнее стали, тверже камня. Он доверял ей безгранично, она же заплатила ему непоколебимой верностью, достойной баллад времен Старой Империи. Отсюда и до самого конца этой печальной истории шли они вместе, рука об руку. Красная Королева, Сотворяющая Небывалое. И Артиго Непреклонный, которого называли так лишь в льстивых речах, потому что истинное прозвище от края до края мира было ему — Не Ведающий Милосердия, Убийца Людей.
Я полагаю, что Артиго, будучи сыном своей семьи, получившим достойное образование и наделенным от рождения живым умом, понял суть вещей намного раньше всех нас. Понял и, да простится мне сравнение, вцепился в Хелинду су Готдуа неразъемной хваткой. Не ведая природы Хель (а кто из нас ведал?..), но инстинктом рожденного для власти он чувствовал ее скрытую до поры силу. Чувствовал и понимал, что со всем своим происхождением, с родословной длиннее копья, он, тем не менее, всего лишь игрушка в круговерти грядущей смуты. Что для простого выживания, не говоря уже о победе, потребуется нечто за пределами армий и золота, которыми вот-вот станут мериться великие силы, желая владеть Ойкуменой. Нужна помощь некой стихии, способной перевернуть доску, сбросить фигуры, открыть новую игру по новым правилам. И Хель — проводник той силы.
Артиго предоставил ей вести нас всех путем странного, сделал ставку на неведомое и можно сказать, что в определенной мере это было верное решение. Если не учитывать цену, которую заплатили все мы, без исключения. Но когда ты бьешься за жизнь и то, что представляется более ценным, нежели смертное бытие, вопрос цены слишком часто утрачивает значение.
И вот какая загадка…
Хель повела нас к далекому, ускользающему свету звездного маяка, и делала это с уверенностью странника, самолично измерившего тропу собственными шагами. В самые тяжкие времена, в пору крушения всех надежд, она вела себя как лоцман, который мог потерять карту с указанием опасных мелей и ветров, но знал главное — направление верно, и за всеми преградами однажды откроется земля. И мы шли за Ней, ведомые искренней верой.
Но….
Откуда сама Хель знала, что путь есть, и он проходим? Откуда?.. Из какой тьмы вообще пришли ее знания вещей, сущностей, а также тайного языка, которым я по давнему пристрастию до сих пор излагаю свои воспоминания и размышления? Языка, что был неизмеримо богаче привычного нам, и не имел корней в наречиях Ойкумены…
Это вопрос, которым я задавался многократно и все же не собрал должный запас храбрости, чтобы задать его самой Хелинде. Какая причина так и не позволила мне вымолвить несколько простых фраз? О, бесчисленное число раз я гадал о том. Страх? — да, безусловно, но чего я боялся? По большому счету я не видел от Хель ничего, кроме добра, пусть и щедро приправленного добродушным снисхождением. Задав вопрос, я получил бы правдивый ответ или никакого ответа вообще, однако не более того. И все же я промолчал. Как все мы.
Думаю, мы боялись… Но боялись не Хель. И не того, что она пренебрежет вопросом. Нет. Мы боялись того, что эта женщина ответит, и ответит честно, без утайки. Потому что есть знания и сущности, которым лучше оставаться во тьме неведения…'
https://www.youtube.com/watch?v=ECwh1u4_Des
КОНЕЦ I ТОМА
* * *
Вот и все…
Долгострой тянулся долго и все-таки пришел к завершению. Надеюсь, планка не уронена и вообще. Это было тяжелое время, тяжелая книга и она породила непростые выводы, которые я сделал по ходу пиесы. Самый главный: когда пишешь нечто Большое в неустойчивое время, онгоинг противопоказан. Впрочем, об этом я уже говорил. И… долго, мучительно подумав и поколебавшись, я решил все же не размножать текущую часть истории на три тома, потому что впереди еще множество событий. Так что в следующем году ждите финальный том «Справедливости» — «Горе беззаконным».
Далее по традиции у меня обычно следует список благодарностей всем участникам процесса, но он растет с каждой книгой и его все равно никто не читает. Поэтому — спасибо всем, кто помогал мне в написании «Самураев» и всей «Ойкумены» дукатами, советом, полезными наводками и просто добрым словом. Надеюсь, совместными усилиями мы таки доведем этот паровоз до конечной остановки.