Во второй половине дня, Шукри с удивлением поймала себя на том, что от давешних ощущений безысходности не осталось и следа. Вместо этого, душу заполняло продолжавшее расти любопытство.
Чем Шукри тут же поделилась с Нигиной.
- Ещё не всё, сейчас ещё в клинику зайдём, как ты хотела, - заметила Нигина, уверенно шагая через очень широкую улицу, по которой многими рядами в обе стороны двигались автомобили.
От такого дня грех было желать больше. На заднем плане периодически всплывала мысль о деньгах, пропавших с братом (как и о местных, обещавших навести справки). Но сама Шукри гнала от себя даже тени надежды об этом, чтоб потом не разочаровываться: она знала на личном опыте, что если всё идёт хорошо, то очень скоро станет так, что хоть в петлю лезь. А терять даже такой мимолётный, как сегодняшний день, кусочек счастья не хотелось категорически.
Тем больше было удивление Шукри, когда зазвонил телефон Нигины; та ответила по-русски, потом перешла на таджикский, удивлённо подняла брови, через три секунды кивнула и передала трубку самой Шукри:
- Это тебя. Какая-то наша женщина…
На том конце провода оказалась Сохибджомол Имроншоева:
- Добрый день. Ну ты и запряталась! – начинает та без вступлений.
- Не пряталась, аппа, - аккуратно и вежливо отвечает Шукри, добросовестно останавливаясь посреди тротуара. – Мы ждём, пока освободится русский мулла от своих дел, попутно гуляем по городу. Были и дальнейшие планы, но вначале нужно дождаться муллу…
- Я вообще-то без претензий… - смеётся женщина.
- А как вы меня нашли? – непосредственно спрашивает Шукри, перебивая Имроншоеву. Расслабившись и не в силах скрывать врождённое любопытство.
- Вот через муллу и нашла, - продолжает смеяться Сохибджомол. - Он дал этот номер и предупредил, что ты будешь с нашей девочкой. Ну, с говорящей по-нашему.
- Ой, я и не подумала… Вы, наверное, звоните по делу, аппа? – спохватывается Шукри, вспоминая, что её собеседница, вполне возможно, в отличие от неё, сегодня даже не ложилась спать.
- Примерно так… Помнишь, беседовавший с тобой наш сотрудник обещал тебе выяснить, нет ли следов ваших с братом денег?
- Да, - вежливо кивает Шукри, против воли чувствуя, как сердце проваливается в пятки.
Хотя и деньги, кажется, не особо уже нужны; и планы, как жить дальше, появились. А более всего, так не хочется терять за секунду едва появившуюся надежду… Что ни говори, с в о и деньги были бы весьма кстати…
- Есть. – Коротко роняет в трубку Имроншоева, явно почувствовавшая настроение своей более молодой собеседницы.
Шукри с облегчением выдыхает. На задворках сознания проносится мысль о том, что её собеседница даже в телефонном разговоре учитывает настроение Шукри.
- Деньги в порядке, - продолжает Имроншоева. – Мы их нашли. Есть тонкости, а именно: все данные тебе передаст Ермек… м-м-м… тот офицер, с которым мы беседовали ночью. Но он не говорит по-нашему. Я тебе звонила, чтоб согласовать время и место встречи; мы с ним работаем в разных подразделениях. На всякий случай… Та наша девочка, которая сейчас с тобой, говорит по-русски или по-казахски?
- Сейчас спрошу, аппа! – Шукри поворачивается к Нигине, переадресовывая вопрос.
Нигина молча кивает, поднимая вверх два пальца.
- Она говорит и по-русски, и по-казахски, - дублирует в трубку Шукри.
- Отлично. Тогда вот где мы все встретимся…
*********
Слава богу, все проблемы рано или поздно заканчиваются.
Я не ожидал от Ромы всего того, что он сделал для нас с Азаматом. Не знаю, как у него сложится беседа и с его начальством (или кто там должен приехать на место происшествия от полиции), и с коллегами майора Ермека, но по его мыслям было видно, что всё может быть более чем непросто.
При всём сочувствии с моей стороны, я не вижу, как могу разделить с ним эту чисто мирскую ношу. Что мог в этой ситуации сделать лично я, я уже сделал.
Вдобавок, нужно было быстро увозить из ресторана Азамата (раз; с доводами Ромы я, не без внутреннего сопротивления, но всё же был согласен), срочно успеть в пробирный отдел к определённому сроку (два), потом встретить девочек (три). Я очень благодарен Нигине, но взваливать чрезмерно на неё обузу заботы о чужом ей человеке мне, как Слуге Божьему, не годится категорически.