Результатам отработки номеров можно было верить: изъятые у погибших номера в стране совпадали по серии только с номерами задержанных ментами водителей.
Вместе с тем, наверняка был кто-то ещё. Идущий и в авангарде, и в арьегарде «каравана». Вот этот «кто-то» действовал автономно, и каналы связи имел только экстренные. По факту, за время пребывания вышеуказанных роуминговых номеров в стране, ни разу не сработавшие (во всяком случае, никак не отобразившиеся при пробивке).
Значит, отловить остатки «гастрольной команды» можно было только получив какие-то данные от водителей. При личном, так сказать, общении.
С одной стороны, острота ситуации налицо.
Но с другой стороны, высокий сотрудник очень часто наблюдал в этой жизни, как делающий нужное и важное дело коллега, в итоге, становится жертвой апелляционного суда. Не признающего, задним числом, необходимости использования специальных средств и специальных методик, в отдельно взятом конкретном случае.
Плюс, последнее время в стране набирала силу какая-то очередная кампания борьбы «за порядок» и «законность», и количество «антинародных» приговоров апелляционных судов только росло (антинародных – в том смысле, что признававших вину сотрудников правоохранительных органов. И полностью оправдывавших фигурантов, а порой ещё и взыскивавших им компенсации и с самих сотрудников, и с государства).
На практике, шансы согласовать что-то задним числом лично для высокого превращались в лотерею с непонятным числом шансов. Что ему категорически не нравилось.
Конечно, можно было бы (с другой стороны) напрячь сектор мониторинга: неформально, попросить отработать всю текущую связь в эфире с такими-то заранее ограниченными параметрами (например, достаточно экзотические языки и номера).
Но на смене в мониторинге сегодня был кое-кто, с кем высокий просто не хотел связываться из-за старой личной неприязни. В общем, решил высокий, если рискнуть, то можно прогореть. И пострадать лично. Буде уколотые спецпрепаратом ничего толкового сообщить не смогут. Либо даже, может, и сообщат: но реализовать полученную на допросе инфу опера не успеют.
А если не рисковать, то максимум кто-то смоется. Что лично для карьеры высокого никаким образом минусом являться не будет. Это будет, возможно, очень неприятно для гипотетического государства, но зато самому высокому не грозит ничем: делали, что могли. В рамках закона. Но вы же не думаете, что размотать цепочку можно за считанные часы, потребовавшиеся остаткам группы фигурантов для того, чтобы пересечь государственную границу в направлении «наружу» и выехать из страны.
Кроме того, отмечает про себя высокий, в случае «разбора полётов» (не дай Аллах) всегда можно будет кивнуть на мониторинг: они, если что, такие ситуации должны щёлкать, и щёлкать автономно, со своей стороны. Для того и существуют. И каналы экстренной связи с операми (то есть, со специалистами профиля высокого), со стороны мониторинга тоже существуют.
А межсекторная свара, в худшем варианте, всяко лучше. Чем «кривой» приговор апелляционного суда (спаси Аллах ещё раз), в адрес высокого и остальных, по итогам неафишируемых мероприятий в адрес водителей, проходящих по разряду специальных.
В итоге, после недолгих колебаний, высокий принимает решение: никакой отсебятины не пороть. Никаких согласований задним числом, делаем по закону: вначале – привозим к себе. Подтягиваем медицину (в том смысле, что оформляемся, как надо. Включая письменный акт обследования «пациентов» перед допросом).
Согласовываем всё по вертикали (а с судом в этом случае пусть командиры разбираются – у них на то и оклады больше).
И только потом, в строгом соответствии с законом…
Если говорит цинично, особые полномочия Безопасности есть только у соседей. Ну, может, ещё у каких-то реально воюющих либо «работающих в поле» «коллег» других стран.
А здесь, в сытой и спокойной стране, тише едешь – дальше будешь. Своя рубашка ближе к телу.
*********
В секторе мониторинга на смене были молодые девочки, в возрасте от двадцати восьми до тридцати трёх. Все, как на подбор, красивые, образованные и неглупые. Именно сегодня (ну так сложилось) на смене не было ни мужиков (они обычно охотнее берут на себя ответственность и не боятся привлекать внимание сотрудников других подразделений отработкой дурацких мелочей), ни Имроншоевой – «серого кардинала» управления (в каком-то роде), имевшей непререкаемый авторитет как у оперов, так и у начальства.